Правовые, тактические и методические аспекты использования полиграфа в уголовном судопроизводстве

доктор юридических наук, профессор В.Н. Хрусталёв

доктор медицинских наук Ю.Д. Алексеев

         Семёнов В.В., Иванов Л. Н.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение
Глава 1. Общие теоретические и методические основы проведения исследований с использованием полиграфа
§ 1. История становления метода исследований с использованием полиграфа в уголовном судопроизводстве
§ 2. Естественно-научные основы полиграфных проверок
§ 3. Общие сведения о психофизиологии полиграфных проверок
§ 4. Общие сведения о вопросах и тестах исследований с использованием полиграфа
Глава 2. Правовое регулирование и формы применения полиграфа в уголовном процессе
§ 1. Использование полиграфа в оперативно-розыскной деятельности
§ 2. Процессуальные формы адаптации результатов ОИП в уголовном процессе
§ 3. Психофизиологическая экспертиза с использованием полиграфа
§ 4. Заключение специалиста-полиграфолога
Глава 3. Тактические аспекты применения полиграфа в процессе расследования преступлений
§ 1. Тактические особенности назначения и производства опроса с использованием полиграфа
§ 2. Тактические особенности назначения и производства психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа
§ 3. Психофизиологические исследования с использованием полиграфа в рамках тактических комбинаций
Заключение
Список рекомендуемой литературы
Приложения

ВВЕДЕНИЕ

Криминальная ситуация в России на протяжении последних лет продолжает оставаться достаточно сложной и напряженной и уже прочно заняла своё место в ряду проблем общенациональной безопасности. Поэтому в число приоритетов для правоохранительных органов Российской Федерации входит деятельность по созданию и применению новых методов и технологий, повышающих эффективность выполнения возложенных на них задач на основе разработки и внедрения научной продукции, передового отечественного и зарубежного опыта деятельности правоохранительных органов. В частности, это проявляется в модернизации форм и методов экспертной деятельности, совершенствовании средств и методов собирания, исследования и использования доказательств.

Анализ доказательств и источников их получения показывает, что во многом они складываются из свидетельства, рассказа, ответа на допросе надлежащих участников уголовного процесса. С помощью их показаний в ходе предварительного расследования выясняется и устанавливается значительный объём важнейших для дела фактов. В то же время не секрет, что не все участники процесса расследования стремятся к подлинному сотрудничеству со следствием, в скрытой или явной форме оказывая сопротивление работе следователя по установлению истины, в том числе путём дачи заведомо ложных показаний. Установить и тем более доказать факт содержательной ложности показаний с помощью традиционных приёмов ведения следствия достаточно сложно. Не случайно в современной криминалистической литературе можно встретить тезис о ненадёжности такого источника доказательств, как показания участников расследования и как продолжение этого мнение о «шаткости» обвинений, построенных только на идеальных источниках доказательств^[1], особенно, в случае, когда речь идёт о расследовании тяжких и особо тяжких преступлений, нередко сопряженном с противодействием расследованию, оказанием воздействия в различных формах на участников расследования с целью изменить данные ими ранее показания.

Для совершенствования процесса доказывания, обеспечения объективизации получаемой информации в процессе расследования преступлений широко используются различные технико-криминалистические методы работы со следовой информацией. Однако большинство из них до настоящего времени ориентировано на обнаружение и исследование материальных следов, хотя существенная часть значимой информации о совершенном преступлении содержится в идеальных следах, носителями которой являются субъекты – участники криминального события^[2].

Как показывают последние разработки и практика расследования преступлений в нашей стране, одним из немногих современных методов исследования идеальных следов преступления является метод психофизиологического исследования с использованием полиграфа. Он нашёл широкое применение в правоохранительной практике более чем 60-ти стран мира (США, Германии, Японии, Польши, Болгарии, Латвии, Украины, Белоруссии и др.). В последние 15 лет область исследований с использованием полиграфа динамично развивается и в России, несмотря на десятилетия огульного отрицания, которые предшествовали современному периоду. В сфере внедрения полиграфа в оперативно-розыскную деятельность в целях получения ориентирующей информации уже накоплен значительный опыт. Как показывает практика, следователи прокуратуры, органов МВД России и даже судьи, принимая во внимание высокую эффективность психофизиологического метода «детекции лжи», а также перспективы использования полиграфа при раскрытии преступлений не только как средства, снижающего трудоемкость проверки следственных версий и ускоряющего ход расследования, но и в качестве дополнительного способа защиты прав и интересов законопослушных граждан, сегодня всё чаще назначают по уголовным делам психофизиологические экспертизы с использованием полиграфа, а их результаты нередко кладутся в основу решений по уголовным делам.

Как справедливо отмечают многие учёные – авторитетные специалисты в области полиграфологии Ю.И. Холодный, Я.В. Комиссарова, В.Н. Федоренко и др., на современном этапе развития метода психофизиологических исследований с использованием полиграфа в нашей стране можно уверенно констатировать тот факт, что его применение вполне вписывается в систему методов и средств современной криминалистики и, выйдя за рамки оперативно-розыскной деятельности, уверенно пробивает себе дорогу в систему судебных экспертиз^[3].

Сегодня проблема полиграфа перешла из области сугубо теоретических рассуждений в сферу практической деятельности, что побуждает исследователей более пристально обратиться к разработке различных частных аспектов полиграфологи. В трудах таких учёных, как Р.С. Белкин, О.В. Белюшина, В.А. Варламов, Г.А. Злобин, И.С. Зубрилова, В.И. Комиссаров, Я.В. Комиссарова, В.В. Коровин, С.Г. Мягких, В.А. Образцов, А.М. Петров, П. Прукс, Н.А. Селиванов, А.И. Скрыпников, Ю.И. Холодный, С.А. Яни и других обстоятельно разработаны естественно-научный, технический, методический и нравственный аспекты этой проблемы. В то же время изучение современной судебно-следственной практики, мнения работников следствия и суда показывают, что имеются определённые трудности в плане органичной адаптации метода исследований с использованием полиграфа в сферу уголовного судопроизводства, определения формы, пределов и объёма подобных исследований, оценки полученных результатов. Своего решения требуют также тактические проблемы включения метода исследований с использованием полиграфа в систему следственных и иных действий в целях решения общих задач расследования.

Данная работа адресована в первую очередь следователям, судьям и иным представителям правоприменения, осуществляющим свою деятельность в сфере правоохраны. На основе изучения большого числа и разного характера теоретических источников, практики использования полиграфа при расследовании преступлений в различных регионах России в работе анализируется широкий круг вопросов применения полиграфа в современном российском уголовном судопроизводстве. С учётом исторических аспектов развития метода исследований с использованием полиграфа в России и за рубежом рассматриваются естественно-научные основы применения метода, в общих чертах излагаются существующие ныне методики исследований, значительное внимание уделено правовым основам и формам применения полиграфа при расследовании преступлений, тактике назначения исследований и использования их результатов, систематизируются представления об объекте, предмете, целях и задачах исследования с использованиям полиграфа, совершенствуются правила оценки полученных результатов. В процессе написания работы критически использован и личный опыт авторов пособия по проведению психофизиологических экспертиз и исследований с использованием полиграфа в рамках уголовных расследований.

Авторы выражают надежду, что работа будет востребована как учеными, так и практиками, непосредственно осуществляющими полиграфологические исследования и использующими их результаты в раскрытии, расследовании и предупреждении преступлений в уголовном судопроизводстве.

ГЛАВА 1.

ОБЩИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПРОВЕДЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ПОЛИГРАФА

§ 1. История становления метода исследований с использованием

полиграфа в уголовном судопроизводстве

Научная база для создания приборного комплекса, способного регистрировать психофизиологические реакции в аспекте инструментальной детекции лжи, сформировалась в XVIII веке. Детектор лжи, вариограф, лай-детектор, измеритель психологического стресса, полиграф ‑ именно так именовались любые графопостроители, использовавшиеся на различных этапах развития инструментальной детекции лжи.

История создания полиграфа как технического средства относится ко второй половине XIX века, когда итальянский физиолог Моссо в 1875 году впервые продемонстрировал опыты по изменению частоты пульса и давления крови во время эмоционального напряжения человека. В своей монографии «Страх», изданной в 1887 году, он показал, что стресс может привести не только к значительному изменению частоты пульса и давления, но и стать причастным к гибели человека. В это же время итальянский психиатр Ч. Ломброзо впервые применил показатели физиологических реакций человека в расследовании преступлений. В 1895 году были опубликованы материалы проверок подозреваемых в совершении преступлений. Для установления причастности к совершению преступлений он использовал специальный медицинский прибор – гидросфигмометр (гидро – вода, сфигмо – пульс, пульсация, метр – измерение). Этот прибор в различных его модификациях и по сей день применяется для измерения артериального давления, только вместо воды используется воздух, нагнетаемый в специальную манжетку.

В качестве информативного показателя Ломброзо использовал изменение давления крови у обследуемого подозреваемого в совершении преступления. Прибор не был полиграфом в полном смысле этого понятия, так как он измерял только один психофизиологический показатель – давление крови, вместе с тем это было серьезной заявкой на возможность использования технических средств в раскрытии преступлений. Чезаре Ломброзо признаётся первым в мире человеком, применившим технические средства для детекции лжи.

В 1914 году в качестве информативного показателя для диагностики лжи было использовано дыхание (Витторио Бенули). Как Ломброзо, так и Бенули в своей практике применяли технические устройства, фиксирующие какую-либо одну физиологическую реакцию. И только семь лет спустя Дж. А. Ларсеном был создан прибор, регистрирующий одномоментно три показателя: изменение кровяного давления, дыхания и частоты пульса. Это был практически первый полиграф, пригодный для раскрытия преступлений. Все фиксируемые показатели регистрировались на закопчённой бумаге. К сожалению, Ларсен недооценил информативность кожного сопротивления при измерении уровня психоэмоционального напряжения, и данный показатель не был включен в его технический комплекс. И лишь пять лет спустя Л. Килер добавил к прибору Дж. А. Ларсена блок регистрации кожно-гальванической реакции и сделал прибор портативным. Впоследствии модифицированный прибор Дж. А. Ларсена с названием «кардио-пневмо-полиграф» стал первым серийным полиграфом, производимым американской фирмой «Stoelting». Данный полиграф был распространён в США до 1945 года.

История возникновения полиграфа в России связана с инициативой использования психофизиологических методов в решении прикладных задач инструментальной детекции лжи. Данная инициатива принадлежит отечественному ученому А.Р. Лурии, разработавшему сопряженную моторную методику (СММ), в основе которой лежит ассоциативный метод, свойственный традиционной экспериментальной психологии (В. Вундт) и психоанализу, а также рефлексологические (В.М. Бехтерев, И.П. Павлов) и бихевиористские теоретические и методические идеи. Особенность СММ заключалась в том, что в обычную методику ассоциативного эксперимента было встроено исследование сопряженных моторных реакций – простых реакций указательного или среднего пальца правой руки. При этом в качестве объективных индикаторов аффективных реакций, кроме основных вербальных реакций, учитывались «отраженные симптомы аффективных реакций». Эти исследования в последующие годы послужили за рубежом одним из прообразов методики исследований с использованием полиграфа. Начиная с 1927 года Лурия стал применять свой метод в отношении подозреваемых в убийстве. В США была издана его книга, в которой изложены основные положения сопряжённой моторной методики. В начале 30-х годов под идеологическим давлением и угрозами репрессий учёному пришлось отказаться от исследований. Однако работы А.Р. Лурии 20‑30-х годов по теме сопряжённой моторной методики рассматриваются как один из наиболее значимых этапов становления психофизиологических исследований с использованием полиграфа (далее – ПФИ)^[4].

Американский учёный Вильям Марстон впервые обозначил инструментальную детекцию лжи как метод, основанный на регистрации психофизиологических реакций. В 1923 году он попытался применить полиграф в рамках уголовного процесса по делу Фрая, которому грозила смертная казнь. Судом были отвергнуты результаты проверки, подтвердившей показания обвиняемого о непричастности к преступлению, на том основании, что методика ПФИ не получила одобрения научного сообщества. Первое упоминание об использовании полиграфа в системе трудовых отношений относится к 1923 году, оно связано с именем Беркли Ларсона.

Первый полиграф, основанный на регистрации реакций по каналу дыхания, сердечно-сосудистой системе и кожно-гальванической реакции, был изобретён в 1933 году Леонардом Килером. В 1935 году он разработал первую стандартизированную методику, а в 1937 году было организовано производство устройств – полиграфов и начата подготовка специалистов в области полиграфологии. Л. Килер по общему признанию считается не только основателем инструментальной детекции лжи, но и родоначальником индустрии производства полиграфов на американском континенте.

В 1945 году был изобретён полиграф, регистрирующий наряду с кожно-гальванической реакцией, дыханием и показателями давления крови ещё и тремор мышц ног и предплечья. Его создатель Дж. Рейд, обобщив опыт предшественников, также значительно усовершенствовал методику проведения проверки на полиграфе. Многие его предложения в этой части остаются актуальными и сегодня. В последующих разработках для определения противодействия полиграфу был введен канал регистрации тремора. На международном рынке сейчас доминируют несколько фирм, занимающихся разработкой и производством полиграфных устройств. Старейшая из них – «Stoelting», была основана в 1886 году.

В полицейской практике полиграф начал использоваться в 30-х годах прошлого столетия, почти одновременно стал применяться и скрининг (кадровые проверки на полиграфе) в финансовых учреждениях США. В 40-е годы в США была проведена работа, подтвердившая высокий уровень эффективности полиграфных проверок как самостоятельного метода. После чего спецслужбы были обязаны осуществлять скрининговые проверки в отношении своих служащих. Наконец, в структуре министерства обороны на базе института полиграфа как обособленного подразделения была реализована системная подготовка специалистов-полиграфологов.

Результаты оперативной работы на основе данных, полученных с помощью полиграфа, стали основанием для создания в центральном разведывательном управлении США, а затем и министерстве обороны подразделений по проведению полиграфных проверок. Через несколько лет правительством США было инициировано решение о периодических проверках с использованием полиграфа штатных сотрудников ЦРУ. Процесс внедрения ПФИ в США был сложным и весьма драматичным, отношение к ПФИ периодически менялось диаметрально противоположным образом.

Так, в 1985 году были обнародованы ошибки, допущенные при проведении ПФИ, что привело к принятию соответствующего закона, значительно ограничившего возможность применения полиграфа. Следствием этого стал скачок роста числа преступлений среди сотрудников коммерческих структур. Это обстоятельство вынудило правительство в 1988 году разрешить использование полиграфа в частных фирмах. В настоящее время количество кадровых проверок колеблется по различным источникам в пределах от 6 до 10 млн в год.

Нормативная база применения полиграфа в США радикальным образом меняется в зависимости от штата. Как в судопроизводстве, так и в системе трудовых отношений наблюдаются особенности правового регулирования применения полиграфа на уровне штатов. Например, в ряде штатов запрещено проведение ПФИ при трудоустройстве. Однако эти ограничения не относятся к сотрудникам спецслужб, служащим министерства обороны и работникам стратегически значимых объектов, членам федерального правительства, администрации органов самоуправления и всем лицам, допущенным к работе с секретной документацией. Особенности использования результатов полиграфной проверки в США выражаются в вопросах компетентности специалиста и периодического совершенствования его уровня подготовки.

В настоящее время специальные психофизиологические исследования проводятся более чем в 60 странах мира. Кроме США полиграф широко используется в Канаде, Японии, Израиле и других странах. История развития полиграфа в США и Великобритании, Канаде и Японии, Израиле и Хорватии, Польше и Румынии, КНР и Южной Корее, Индии и Турции, Сингапуре и Швеции, странах Латинской Америки, Азии и Африки, странах СНГ и СССР (России) подробно рассматривалась в работах Ю.И. Холодного^[5].

В Германии до 1954 года полиграф активно применялся при расследовании преступлений, затем по решению Федерального суда был запрещен. Это решение было подтверждено в 1981 году Конституционным судом. В Австрии использование полиграфа также было запрещено.

В Японии полиграф используется в работе полиции с 1956 года, в Израиле ‑ с 1959 года. Относительно недавно полиграф стал применяться в Польше (1970 г.), Индии (1973 г.), Венгрии (1978 г.) и Турции (1984 г.). В Турции результаты проверок рассматриваются нижними судами в качестве доказательств.

В Канаде нормативно-правовые и методические основы применения полиграфа практически не отличаются от американских. Однако результаты полиграфных проверок в уголовных судебных разбирательствах не признаются доказательствами.

Применительно к новейшей историографии полиграфа следует рассмотреть его применение в странах СНГ, в частности в Республике Беларусь. Начало использования полиграфа в МВД Республики Беларусь связано с принятием в 2001 году ведомственного постановления «Об утверждении Инструкции о порядке проведения органами внутренних дел Республики Беларусь опроса граждан с использованием полиграфа». Положительный опыт применения полиграфа при раскрытии тяжких преступлений способствовал созданию в 2002 году отдела психолого-технического обеспечения раскрытия преступлений в структуре МВД Беларуси. Сейчас областные УВД и ГУВД г. Минска имеют соответствующие подразделения. В целях оптимизации и повышения качества подготовки полиграфологов разработан и утверждён образовательный стандарт переподготовки специалистов «Психолого-техническое обеспечение оперативно-розыскной деятельности» с присвоением квалификации «Специалист по психофизиологическим исследованиям».

В Болгарии полиграф используется более тридцати лет. История становления психофизиологических исследований там отчасти сопоставима с опытом полиграфных исследований в России и соотносится с изучением проблемы стресса на основе применения медицинской техники.

Первые болгарские специалисты-полиграфологи были подготовлены в 1997 году, а в 1998 году была создана Ассоциация полиграфологов.

В настоящее время в Болгарии процедура полиграфной проверки рассматривается как самостоятельный этап судебно-психологической экспертизы. При этом активно обсуждается вопрос о придании результатам психофизиологического исследования с использованием полиграфа статуса самостоятельного доказательства^[6].

Историография вопроса свидетельствует о широком распространении полиграфа и его признании. Однако наиболее проблемной зоной использования ПФИ в уголовном судопроизводстве по-прежнему является вопрос о доказательственном значении результатов ПФИ как на этапе предварительного расследования, так и в ходе судебного следствия. Это непосредственно относится и к практике отечественного судопроизводства, где можно обнаружить и факты использования результатов ПФИ в доказывании по уголовным делам, и случаи отказа в признании их в качестве таковых.

С точки зрения мировой истории полиграфа этот вопрос также является достаточно спорным и неоднозначным в своём решении. Так, Ю.И. Холодный отмечает, что в 50‑70-х годах в США, которые являются лидером в вопросах эксплуатации технологии полиграфа, известны лишь отдельные случаи принятия судами результатов проверок на полиграфе в качестве доказательств^[7]. Можно с уверенностью сказать, что и в настоящее время признание заключения полиграфолога в качестве доказательства не имеет в американском уголовном судопроизводстве системного характера. Одновременно автор подчёркивает, что методика психофизиологического исследования с использованием полиграфа признана Верховным судом США в качестве экспертной методики, и приводит следующую цитату со ссылкой на Дж. Рейда и Ф. Инбау: полиграф «…обладает степенью точности сопоставимой и даже превосходящей большинство представляемых в настоящее время видов доказательств, которые фигурируют в судах по уголовным и гражданским делам»^[8].

Очевидно, что причины столь редкого использования заключения полиграфолога в качестве доказательства в различных странах отличаются, но среди общих причин стоит отметить в первую очередь значительную временную дистанцированность процедуры ПФИ от событий преступления. Это влечёт за собой информированность испытуемого об обстоятельствах дела, о целом ряде частных признаков, связанных с событием преступления. В результате ограничиваются возможности полиграфолога по использованию существующих методов исследования^[9], следствием чего является снижение достоверности результатов.

Вторая причина связана с отсутствием подготовленных кадров, что подтверждается и опытом использования полиграфа в США: «хотя проверки на полиграфе и небезошибочны, они демонстрируют хорошую точность, когда выполняются лицензированным специалистом»^[10].

По данным Ю.И. Холодного, результаты использования полиграфа рассматриваются в качестве доказательства в Японии, Канаде (пока только в гражданском процессе), в Индии, если полиграфолог не является представителем полицейских органов, Польше, Румынии. Известны подобные случаи в ЮАР. Однако от подобной практики отказались в Хорватии, результаты применения полиграфа не принимаются в качестве доказательства в Великобритании и Германии.

Проблема доказательственного значения результатов ПФИ, как правило, рассматривается на опыте США и в русле дискуссии о характере заключения ПФИ, которое обычно носит вероятностный характер. При экстраполяции американского опыта на российскую почву, следует заметить, что опыт США – это опыт применения полиграфа в условиях англо-саксонского права, поэтому он не позволяет в полной мере предвосхитить становление в нашей стране ПФИ как экспертизы, т.е. решение вопроса о возможности рассмотрения результатов ПФИ в качестве доказательства. При решении данной проблемы зарубежный опыт, конечно, может и должен учитываться, но в первую очередь в расчёт должны приниматься характерные для российской реальности закономерности появления и использования новых видов исследований в уголовном судопроизводстве.

§ 2. Естественно-научные основы полиграфных проверок

В широких научных и общественных кругах полиграф известен как устройство, используемое в процессе применения инструментальных методов определения лжи. Следует признать, что ложь и правда являются альтернативными категориями, связанными с проблемами межличностных отношений, процессом социализации человека и формированием личности.

Понятие и виды лжи. Ложь в контексте столкновения интересов – это тотальный психосоциальный феномен, который связан с непосредственным или опосредованным обменом информацией и межличностным общением. Ложь состоит в намеренном и зачастую корыстном искажении действительного положения вещей. Поэтому в качестве основных признаков лжи принято считать: столкновение интересов, сознание ложности, намерение, умысел, корысть.

Разновидностью ложного является обман, который чаще всего трактуется как полуправда, провоцирующая человека на ошибочные выводы. Сообщая некоторые подлинные факты, обманщик умышленно утаивает другие, важные для понимания целого. Цель обмана состоит в том, чтобы направить мышление собеседника по пути актуализации знакомых ситуаций. Обман основывается на эффекте обманутого ожидания, суть которого заключается в том, что люди обычно прогнозируют развитие событий в наиболее вероятном направлении. Обманщик же нарушает эти ожидания и поступает совершенно другим образом. По сравнению с ложью обман представляет большую сложность при изобличении.

Иное смысловое значение имеет неправда. Под неправдой следует понимать высказывание, основанное на искреннем заблуждении и неполном знании сути явления. При этом заблуждение хотя и рассматривается как определённый вид ложных высказываний, объективно затрудняющих познание истины, но имеет существенное отличие, которое состоит в том, что заблуждающийся изначально не имеет намерения на обман своего оппонента, полагая, что сообщаемая им информация соответствует действительности^[11].

Сообщение ложного в процессе коммуникации может осуществляться при помощи различных способов и приёмов, выбор которых во многом зависит от мотивов и целей, преследуемых лжецом. В этой связи могут быть выделены корыстные и некорыстные методы лжи.

Некорыстные методы лжи:

‑ метод преувеличения (рассказы рыбаков);

‑ метод приукрашивания – для достижения личного тщеславия.

Корыстные методы лжи:

‑ метод полной подмены реальной информации вымышленной, характерен для детей и лиц с низким интеллектом;

‑ метод неполной подмены информации. При этом часть реальной информации замещается вымыслом или реальными событиями, которые не относятся к теме;

‑ реальная информация исключается из обсуждения без какого-либо замещения. Крайняя степень сокрытия информации – запирательство, оно наиболее часто встречается в ситуации возможной утраты высокого социального статуса (у людей, обладающих высоким социальным статусом);

‑ метод озвучивания правды.

Кроме того, все перечисленные методы можно классифицировать с выделением количественных и качественных показателей.

В первом случае речь идет об искажении информационных полей за счёт увеличения ложной информации, не соответствующей реальной действительности, либо уменьшения правдивой информации, либо сочетания указанных вариантов.

Качественные показатели лжи отражают ситуацию, когда скрываемая информация замещается вымышленной (услышанной, увиденной во сне, полученной из средств массовой информации) либо действительно имевшей место в жизни субъекта, но не в тот хронологический период, который исследуется специалистом (экспертом).

Наука выделяет три уровня достоверности информации: первый базируется на объективных данных; второй включает как объективные данные (доминирующие), так и субъективные; третий характеризуется доминированием субъективных данных, сочетающихся с объективными данными.

Основания использования полиграфа. Фактическим основанием является любая скрываемая информация и необходимость в её объективизации. Принято считать, что чем выше риск изобличения, тем более отчётливо проявляются психофизиологические реакции. Согласиться с этим мнением можно только отчасти. В основе инструментальной детекции лжи лежат закономерности функционирования различных систем человеческого организма, опосредованные через нервную систему и проявляющиеся психофизиологическими реакциями.

Ключевой процесс при расследовании преступлений – это процесс доказывания, сущность которого состоит в собирании, исследовании, оценке и использовании доказательств, а цель – в установлении истины по делу. Информация о преступлении и сопутствующих ему обстоятельствах появляется с момента совершения самого преступления. Информация возникает неизбежно, в силу присущего любому материальному процессу свойству отражения. Любое преступление имеет свои последствия, связанные с определёнными изменениями в окружающей среде, которые в криминалистике принято относить к следам преступления. Как отметил Р.С. Белкин, только по этим изменениям (следам преступления) можно судить о содержании самого преступления. Применительно к процессу доказывания изменения в среде как результат отражения преступления есть информация об этом событии, т.е. те фактические данные, с помощью которых только и можно судить о событии преступления^[12].

В процессе возникновения изменений, связанных с преступлением, информация о преступлении может выступать в предметной (вещественной) и мысленной (образной) формах. Обе формы есть разновидности «отпечатков» события в среде, в связи с чем принято говорить о материальных и идеальных следах преступления.

Изменения в неживой природе как форма отражения преступления проявляются в виде материально фиксированных следов (отображений), отдельных особенностей (чаще всего внешнего строения) взаимодействовавших объектов или их частей; различного рода деформации, повреждений, разрушения объектов и т.д. Это традиционные объекты криминалистических исследований. Обладая, как правило, достаточно очевидными физическими характеристиками (формой, размерами и т.д.), они могут быть подвергнуты непосредственному, чувственному восприятию любым субъектом практического следоведения.

Отражение преступления в живой природе (применительно к жизнедеятельности человека) происходит в виде мысленных образов события и обстоятельств преступления в памяти людей^[13]. Это требует более подробного рассмотрения мнемического процесса и осознания множественности систем памяти, имеющих разные оперативные характеристики по причине связи с разными мозговыми структурами.

Память обеспечивает сохранение различных жизненных модификаций на основе формирования энграмм (следов памяти), которые характеризуются способностью к фиксации информации и её последующему воспроизведению. По современным представлениям фиксация следов в памяти осуществляется в три этапа. Вначале в иконической (сенсорной) памяти на основе деятельности анализаторов возникают сенсорные следы; затем информация, полученная посредством анализаторов, направляется в высшие отделы головного мозга, где происходит анализ, сортировка и переработка сигналов. Следует подчеркнуть, что энграмма на первом этапе характеризуется неустойчивым следообразованием, что делает его наиболее уязвимым для действия модулирующих память влияний. На третьем этапе информация переходит в устойчивое состояние, формируется долговременная память.

Система памяти включает процедурный и декларативный компоненты.

Процедурная память отражает знание того, как надо действовать, ей соответствуют такие приобретённые явления, как «привыкание» и «обусловливание». Процедурная память функционирует посредством биохимических и биофизических процессов, происходящих исключительно в нервных сетях, непосредственно участвующих в усвоении информации.

Декларативная память представляет собой сознательный отчёт о предшествующем опыте индивида (события, факты, действия). Она обеспечивает запоминание слов, лиц, предметов и т.д. Применительно к задачам выявления скрываемой информации, а также исключения возникновения феномена «внушённой памяти» полиграфологу следует всегда стремиться к минимизации влияния на процедурный компонент памяти, одновременно обращаясь к стимуляции декларативной памяти.

Понятие «внушённая память» отражает разглашение деталей событий (независимо от причин, обусловивших утечку информации), связанных с исследуемой темой на различных этапах судопроизводства, предшествующих ПФИ. При этом необходимо учитывать, что устойчивость следа возрастает по мере увеличения времени с момента внушения.

Идеальные следы (следы в памяти), в отличие от материальных, недоступны для непосредственного восприятия^[14], они могут быть познаны не иначе, как при помощи их материализации. Таким образом, познаются не сами следы, а различные свидетельства их существования. Материализация идеальных следов происходит, как правило, в процессе общения участников уголовного судопроизводства, протекающем в установленных процессуальных формах (допрос, очная ставка и т.д.), с использованием преимущественно вербальных средств общения.

Речь человека является наиболее распространенным средством передачи информации при общении. Она существует в рамках языка, который представляет собой систему знаков, служащую средством человеческого общения, мыслительной деятельности, способом выражения самосознания личности, передачи и хранения информации^[15]. Единицей измерения языка выступает слово. Все слова конкретного языка образуют систему, а в значении слов воплощаются знания, приобретенные людьми, их практический и теоретический опыт. Речь является универсальным средством коммуникации и познания, обеспечивающим наименьшую потерю смысла передаваемой информации, конечно, при наличии соответствующего желания лица, осуществляющего передачу информации. Однако при отсутствии такого желания, незаинтересованности лица в передаче правдивых сведений, речь легко может носить установочный характер, отражать не реальные, а вымышленные обстоятельства и события. Не случайно поэтому, одна из основных и наиболее сложных проблем криминалистической науки и практики – это получение в ходе расследования правдивых показаний. Следует обратить внимание, что данная проблема распространяется не только на показания подозреваемого и обвиняемого, для которых дача ложных показаний является, по сути, законным способом защиты от обвинения. Не менее актуальна она и в отношении свидетеля и потерпевшего, которых часто относят к добросовестным участникам расследования и которые к тому же несут уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний. Так, по данным В.А. Волынского, каждый четвёртый-пятый свидетель или потерпевший даёт ложные показания^[16].

В криминалистической литературе приводится обширный перечень приёмов и рекомендаций по выявлению информационного состояния лиц, участвующих в расследовании, и разоблачению лжи в их показаниях^[17]. В то же время, как справедливо отмечается некоторыми авторами, большинство тактических приёмов борьбы с ложными показаниями в основном сводятся к действиям лица производящего расследование, связанным с предъявлением доказательств (в порядке нарастания их доказательственного значения, внезапно одного самого веского, всех сразу в определённом построении и т.д.).

При этом суть правомерного воздействия выражается в убеждении лица в бесперспективности лжи, запирательства либо отказа от общения и склонении его к даче правдивых показаний под давлением предъявленных доказательств. Значимость и убедительность предъявленных доказательств нередко действительно изменяют позицию лица, заставляя его (причём вынужденно) давать правдивые показания. Отсутствие же в распоряжении лица, осуществляющего расследование, доказательств, позволяющих изобличить ложные показания, как правило, формирует ситуацию, при которой правильно оценивать полученные показания и судить о реальном отношении субъекта к расследуемому преступлению чрезвычайно сложно^[18]. Не случайно в научной литературе выражается мнение о том, что «методы получения вербальной информации в определённой мере исчерпали свои возможности в плане совершенствования»^[19].

Все эти факторы приводят к мысли о ненадёжности такого источника доказательств, как показания участников расследования, в связи с чем явно проявляется тенденция «шаткости» обвинений, построенных только на идеальных источниках доказательств^[20].

Для расширения средств оценки полученных показаний в научной среде не раз высказывалось мнение о необходимости обращать внимание не только на вербальную составляющую полученных показаний, но и на сопровождающие их невербальные средства коммуникации^[21].

Получение криминалистически значимой информации в ходе общения между субъектами уголовного судопроизводства сопряжено со значительными трудностями. Невербальная коммуникация как составная часть общения предполагает непрерывную переработку информации, циркулирующей между субъектами. Речь идет о сложном процессе передачи, приема, интерпретации и преобразования информации, осуществляемом участниками уголовного судопроизводства с помощью несловесных средств общения. При этом по степени волевого участия субъекта в процессе передачи информации по несловесным каналам общения невербальные проявления личности можно классифицировать на произвольные и непроизвольные; по степени опосредованности восприятия информации, выраженной в невербальной форме, можно выделить информацию, получаемую участниками уголовного процесса с помощью органов чувств (органолептические методы получения информации), а также информацию, получаемую с использованием специальных технических средств (инструментальные методы получения информации).

Естественно-научной предпосылкой возникновения метода ПФИ^[22] стало обоснование того факта, что преступление как акт поведения не может быть рассмотрено изолированно от человеческой психики, от особенностей интеллектуальной, эмоциональной, волевой сфер личности. Поэтому эмоциональное состояние, которое человек пережил, можно попытаться воспроизвести в его сознании, произнося слова-раздражители, предъявляя объекты, связанные с преступлением, либо демонстрируя их изображения. У непричастного к преступлению лица эти раздражители как неактуальные эмоциональных проявлений и сопровождающих их психофизиологических реакций не вызовут. У человека, каким-либо образом причастного к событию преступления, слова-раздражители, напротив, создадут определённую степень эмоциональной напряженности, непременно сопровождаемую выраженным спектром психофизиологических проявлений.

Разрабатывая эту тему, А.Р. Лурия писал, что эмоции связаны не только с самим преступлением, но и с его отдельными деталями, которые оказываются резко эмоционально окрашенными для преступника и практически не касаются заподозренного ошибочно. Важно и то, что преступник стремится скрыть не только своё участие в преступлении, но и сопряженные с ним переживания. Совокупность образов, прямо или случайно связанных с преступлением, породившим сильное эмоциональное переживание, образует в памяти прочный комплекс. Искусственная активизация одного из элементов этого комплекса, даже против воли субъекта, автоматически воссоздает в сознании все другие элементы^[23].

Психофизиологические реакции участников уголовного процесса, возникающие в связи с преступлением и его расследованием, являются важным источником криминалистически значимой информации. Получать данную информацию по невербальным каналам общения сотрудники правоохранительных органов могут самостоятельно, вне зависимости от личного волеизъявления обладателей информации. Инструментальные методы, расширяя границы восприятия, помогают снизить уровень субъективизма при получении и анализе информации, выраженной в невербальной форме, однако возможность их использования на практике, как правило, обусловливается наличием соответствующих специальных знаний. Одним из инструментальных методов получения информации по невербальным каналам общения является психофизиологический метод «детекции лжи» с применением полиграфа, который может быть реализован в практической деятельности лицом, обладающим специальными знаниями в области полиграфологии.

С точки зрения психофизиологии анализ механизма «внутренних», т.е. скрытых от непосредственного восприятия, процессов предполагает выявление их взаимосвязи с одновременно протекающими доступными для восприятия «внешними» процессами, в которых механизм «внутренних» процессов находит свое выражение. Другими словами, изучая «внешние» корреляты, опосредованным образом можно исследовать внутренние психические процессы. Эффективность психофизиологического метода «детекции лжи» с применением полиграфа определяется существованием так называемого психофизиологического феномена, суть которого заключается в том, что стимул (слово, предмет, фотография и т.п.), несущий человеку значимую в конкретной ситуации информацию о событии, образ которого запечатлен в его памяти, устойчиво вызывает физиологические реакции, превышающие реакции на предъявляемые в тех же условиях однородные стимулы, не связанные с данным событием и не несущие человеку значимой информации. Накопленный опыт использования полиграфа при расследовании преступлений позволяет утверждать, что психофизиологическое исследование с применением полиграфа на сегодняшний день – единственный инструментальный метод работы с идеальными следами, подтвердивший свою эффективность в практике раскрытия и расследования преступлений^[24].

Понятие полиграфа. Полиграф^[25] ‑ это прибор, который призван зарегистрировать признаки эмоционального напряжения, обусловленные воспоминаниями об «актуальных» событиях. Полиграф (от греч. «poly» – много, «graphos» – пишу) означает многопишущий и указывает на возможность одновременной записи информации, проходящей по нескольким каналам^[26]. По своей сути полиграф – многоцелевой медико-биологический прибор, предназначенный для одновременной регистрации нескольких физиологических процессов, отражающих функционирование различных систем: внешнего дыхания, сердечно-сосудистой системы, нервной системы, поперечнополосатой мускулатуры, входящей в опорно-двигательную систему, и др.

Пройдя путь от примитивного ртутного манометра, регистрирующего один физиологический показатель, до сложнейших приборов, созданных на базе быстродействующих компьютеров, способных фиксировать до двадцати различных показателей, полиграф остался всего лишь инструментом, с помощью которого регистрируются физиологические реакции: полиграф не определяет сам по себе ни правдивость, ни лживость, ни тем более виновность тестируемого лица. Эти категории устанавливаются только в ходе оценочной деятельности дознавателя, следователя или суда заключения специалиста (эксперта), владеющего методикой инструментальной детекции лжи.

Общие задачи, решаемые с применением ПФИ. В мировой практике ПФИ применяют для решения задач двух классов^[27]. Во-первых, это скрининговые (от англ. «screen» – просеивать, проверять на благонадежность) проверки на полиграфе в интересах отбора кадров, оценки работающего персонала и своевременного выявления его возможной нелояльности. Во-вторых – это проверки при различного рода расследованиях или разбирательствах (в том числе уголовных), когда опрашиваемое лицо (обвиняемый, свидетель и т.д.) подвергается проверке на предмет возможного сокрытия той или иной информации, представляющей интерес при раскрытии и расследовании преступления.

При расследовании преступлений ценность полиграфных проверок состоит в том, что они способствуют: а) получению от обследуемого лица фактических данных, имеющих значение для своевременного проведения оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, а также для выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений; б) осуществлению розыска лиц, скрывающихся от органов дознания, следствия и суда или уклоняющихся от уголовного наказания, а также без вести пропавших граждан; в) оценке достоверности информации, сообщаемой опрашиваемым; г) проверке опрашиваемого на причастность к подготавливаемым или совершенным противоправным деяниям.

Независимо от формы проведения ПФИ – это комплексная процедура, состоящая из нескольких этапов: 1) организационного, где изучается личность опрашиваемого, оценивается возможность проведения опроса и прочее; 2) предтестового собеседования; 3) собственно опроса; 4) послетестовой беседы.

Общая схема непосредственно опроса довольно проста, она заключается в фиксации различных психофизиологических реакций на задаваемые полиграфологом вопросы, т.е. посредством воздействия на слуховой анализатор испытуемого. В отдельных случаях возможна стимуляция за счет воздействия на зрительный анализатор, с этой целью осуществляется демонстрация испытуемому отдельных предметов, фотоснимков, рисунков, видеоизображений, географических карт, схем, таблиц и т.д. Перечисленные стимулы используются для реализации программы исследования, состоящей из набора тестов.

Значение полиграфа как научно-технического средства криминалистических исследований состоит в том, что он позволяет объективно установить, когда тот или иной критический раздражитель стал причиной эмоциональной напряженности (даже кратковременной и тщательно скрываемой) и привел к изменениям физиологических параметров испытуемого. Все изменения физиологических параметров автоматически регистрируются с помощью самописца на бумажном носителе (у чернильнопишущих полиграфов). Все современные компьютерные полиграфы позволяют сохранять информацию на электронных носителях, осуществлять распечатку сигналов в режиме on-line. Полученные результаты (полиграммы) анализируются специалистом, проводившим исследование, и кладутся в основу решения об относимости обследуемого лица к исследуемому событию.

Таким образом, в качестве предмета ПФИ следует рассматривать комплекс психофизиологических реакций, зафиксированных в виде полиграмм, возникающих в ответ на вербальную либо невербальную стимуляцию памяти и актуализацию воспоминаний, связанных с событиями преступления, или иными событиями, послужившими поводом к проведению ПФИ. Анализируя предмет исследования, можно с уверенностью сказать, что одной из важнейших задач, стоящих при производстве ПФИ, является дифференциальная диагностика психофизиологических реакций, характерных для обследуемого индивида и связанных как непосредственно с самой процедурой ПФИ (отношением, эмоциональной включенностью в процедуру и т.д.), так и со значимостью для испытуемого исследуемой темы.

В значительной степени точность результата ПФИ зависит от квалификации специалиста (эксперта), проводившего исследование. Данное положение признаётся всеми исследователями в области полиграфологии^[28]. С учётом отечественной системы подготовки полиграфологов, которая широко критикуется, следует отметить один её существенный недостаток: крайне низкий уровень знаний специалистов-полиграфологов в области психофизиологии, что приводит к формированию механистических подходов к человеку как объекту исследования. Это проявляется в примитивных попытках манипулирования или принятия заведомых решений на основе картины, складывающейся из обстоятельств дела, что в конечном итоге способствует дискредитации метода.

§ 3. Общие сведения о психофизиологии полиграфных проверок

Понятие психофизиологии. «Детекция лжи» с использованием полиграфа является одним из прикладных направлений психофизиологии. Сам термин «психофизиология» был предложен в 1830 году французским философом Н. Массиасом и первоначально использовался для обозначения широкого круга исследований психики, опиравшихся на точные, объективные физиологические методы. Первая попытка выделить психофизиологию в самостоятельный раздел психологии была предпринята немецким психологом В. Вундом. Однако как новое, самостоятельное научное направление психофизиология получила официальное признание лишь в мае 1982 года на первом международном конгрессе психофизиологов, проходившем в Монреале.

Психофизиология – это наука о физиологических основах психической деятельности и поведения человека, исследующая взаимосвязи между внутренними переживаниями человека (т.е. психическими, нематериальными, субъективными процессами) и сопровождающими их материальными, объективными проявлениями^[29]. Знание основ психофизиологии необходимо для понимания тех процессов, которые подлежат исследованию в ходе ПФИ.

Все люди имеют разную способность к адаптации. Среди основных причин, обусловливающих этот феномен, следует назвать прежде всего эмоциональную устойчивость и типологические особенности личности. При этом все адаптационные реакции делят на специфические и неспецифические. Последние характеризуются одинаковыми сдвигами в организме при воздействии различных по выраженности и продолжительности стимулов. Этот весьма важный момент необходимо подчеркнуть, так как применительно к задачам инструментальной детекции лжи все известные современные полиграфы могут регистрировать только неспецифические реакции.

Такие реакции организма Г. Селье обозначил термином «стресс». Последствием стресса является реакция, затрагивающая все системы организма на фоне доминирования центральной нервной системы (ЦНС). В качестве дополнительного раздражителя в ситуации применительно к проведению ПФИ может выступать, например, вербальная информация (озвучивание вопросов).

Физиология возбудимых тканей. В основе психофизиологических реакций лежит физиология возбудимости тканей человеческого организма. Электрические явления, которые возникают в них, связаны прежде всего с электрическими свойствами клеточных мембран, представленных бислоем фосфолипидов, создающих условия для функционирования механизмов электрогенеза и отражающих преобразование внешних стимулов в электрические сигналы.

Нарастание потенциала действия и перезарядка мембран обусловлены движением ионов натрия внутрь клетки, а активация натриевых каналов связана с деполяризующим толчком тока и смещением мембранного потенциала, что приводит к ускоренной деполяризации и нарастанию потенциала действия.

Повышение концентрации кальция приводит к увеличению значений порогового потенциала и уменьшению возбудимости. Понижение концентрации кальция – уменьшает значения порогового потенциала и приближает его к потенциалу покоя, что вызывает увеличение возбудимости.

Пик потенциала действия соответствует реполяризации, в этот момент потенциал мембран возвращается к значению, отражающему состояние покоя.

Инактивация натриевой системы в процессе генерации потенциала действия приводит к тому, что клетка в этот период не может быть повторно возбуждена (состояние абсолютной рефрактерности).

Регуляция психофизиологических процессов, которые тесно связаны не только с типами нервной системы, но и сильно подвержены влиянию внутренних и внешних факторов (продромальные состояния, болезнь, степень утомления, уровень мотивации, выраженность стресса и т.д.). Это влияет на информативность регистрируемых показателей, а следовательно, на точность выводов полиграфолога.

Нервная система играет определяющую роль в регуляции функций организма, обеспечивая согласованную работу всех органов и систем. Структурной единицей нервной системы является клетка – нейрон. В зависимости от функций выделяются чувствительные нейроны и двигательные. Чувствительные нейроны направляют импульсы от органов чувств в центральную нервную систему (ЦНС), двигательные ‑ от ЦНС к периферии. Традиционно в структуре нервной системы принято выделять центральный и периферический отделы.

В плане полиграфных проверок особый интерес представляет автономная нервная система (АНС), которая отвечает за функционирование внутренних органов ‑ сердца, желудка, желез. АНС не может регулироваться на основе изменения волевой активности, она зависит от эмоционального состояния. В АНС различаются симпатический и парасимпатический отделы. Нервы, представляющие эти отделы, влияют противоположным образом на иннервируемые органы, например симпатический нерв увеличивает число сердечных сокращений и соответственно увеличивает выброс крови, а парасимпатический – наоборот.

Деятельность головного мозга представлена различными функциями. Так, продолговатый мозг и мост, являющиеся продолжением спинного мозга, выполняют рефлекторную и проводниковую функции. Ядра продолговатого мозга и моста осуществляют регуляторную функцию и обеспечивают работу органов пищеварения, дыхательной, сердечно-сосудистой систем и др.

В среднем мозге проходят рефлекторные дуги ориентировочных рефлексов на зрительные и звуковые раздражения, что может проявляться соответствующими реакциями, например поворотами головы и тела в сторону раздражителя.

Ствол мозга образован продолговатым мозгом, мостом и средним мозгом, от него отходят 12 пар черепно-мозговых нервов, одна пара нервов – блуждающий нерв – связывает мозг с внутренними органами, в частности с сердцем.

Значительная часть сложных двигательных рефлексов обусловлена функционированием промежуточного мозга, через который поступают импульсы к коре больших полушарий от зрительных, слуховых, кожных, вкусовых и других рецепторов.

В коре больших полушарий находятся чувствительные и двигательные зоны. Возбуждение нейронов чувствительных зон обеспечивает ощущения. В участке коры за центральной бороздой располагается зона кожно-мышечной чувствительности.

Принято считать, что в основе функционирования нервной системы лежит согласованная рефлекторная деятельность на основе процессов возбуждения и торможения, протекающих в ЦНС. Торможение ограничивает и уменьшает возбуждение нейронов, ослабление торможения приводит к чрезмерному возбуждению и истощению нервной системы, что имеет принципиальное значение с точки зрения стремления к рациональной организации процедуры применения полиграфа.

Сенсорные (центростремительные) импульсы, передающие в мозг внешнюю информацию, зарождаются в рецепторах и перемещаются по цепи нейронов. Процесс передачи этих импульсов сопровождается их многократными преобразованиями и перекодированием на всех сенсорных уровнях и завершается опознанием сенсорного образа. Все сенсорные системы работают на основе ряда последовательных операций, включающих обнаружение сенсорных импульсов, «узнавание» и последующую дифференциацию, передачу, преобразование и кодирование, а также детектирование признаков сенсорного образа.

Рецепторы обеспечивают обнаружение сигналов, а нейроны корковых уровней сенсорной системы – их детектирование и опознание.

При действии стимула в рецепторе происходит преобразование энергии внешнего раздражения в рецепторный импульс, следствием чего является взаимодействие стимула с рецепторной белковой молекулой, которая находится в мембране рецептора, усиление и передача импульса в пределах рецепторной клетки и открывание находящихся в мембране рецепторов ионных каналов, следствием чего является возникновение рецепторного потенциала.

Биологическая обратная связь. Обращаясь непосредственно к процедуре ПФИ, следует отметить, что её сущность заключается в анализе с помощью полиграфа или иного графопостроителя биологической обратной связи (БОС). Эффект БОС изложен в теории функциональных систем П.К. Анохина.

На эффективность функционирования биологической обратной связи влияют индивидуально-психологические характеристики человека, эмоциональная лабильность, склонность к самоконтролю, что отражается прежде всего в изменениях по каналам с низким порогом чувствительности, таких как показатель кожно-гальванической реакции. Это свидетельствует о присутствии различной информативной значимости каналов регистрации у отдельных индивидов и делает оценку полиграмм строго индивидуализированной, несмотря на безусловность общих научно обоснованных закономерностей, в том числе и регулятивного свойства, которые присущи всем людям без исключения. Современные полиграфы, как правило, имеют каналы регистрации показателей сердечно-сосудистой системы, дыхания, кожного сопротивления и тремора.

Регуляция системы кровообращения. Регуляция системы кровообращения преимущественно связана с центральным механизмом, определяющим величину артериального давления (АД), системное кровообращение и местный, локальный кровоток. Относительно постоянный уровень АД сохраняется благодаря балансу между величиной сердечного выброса и периферическим сопротивлением сосудов.

Некоторые участки сосудистой стенки имеют участки автоматии, которые вырабатывают ритмические импульсы. Кроме этого, мышечные структуры сосудов находятся под влиянием тонических импульсов, поступающих от симпатических нервов.

Сосудодвигательный центр, расположенный в продолговатом мозге, постоянно время находится в состоянии тонической активности и оказывает прессорный эффект на сосудистую стенку, вызывая сужение сосудов. Нарушения функционирования этого центра ведут к расширению сосудов и, как следствие, падению артериального давления. Прессорный отдел сосудодвигательного центра вызывает сужение артерий и подъём АД, а депрессорный – расширение артерий и снижение АД. Влияние сосудодвигательного центра продолговатого мозга осуществляется через нервные центры симпатической части вегетативной нервной системы, расположенной в спинном мозге, который отвечает за регуляцию тонуса сосудов отдельных участков тела, в частности повышение АД, при отсутствии влияния сосудодвигательного центра. Регуляцию тонуса сосудов осуществляют сосудодвигательные центры продолговатого и спинного мозга, нервные центры промежуточного мозга и больших полушарий.

Активность сосудодвигательного центра зависит от афферентных сигналов, приходящих от периферических рецепторов, расположенных в некоторых сосудистых областях и на поверхности тела, и гуморальных раздражителей, действующих непосредственно на нервный центр. Поэтому тонус сосудодвигательного центра имеет как рефлекторное, так и гуморальное происхождение. Рецепторы, расположенные в дуге аорты, являются окончаниями центростремительных волокон, проходящих в составе аортального нерва, который обозначается как депрессор. Раздражение центрального конца нерва обусловливает падение АД вследствие рефлекторного повышения тонуса ядер блуждающих нервов и рефлекторного снижения тонуса сосудосуживающего центра. В результате сердечная деятельность тормозится, а сосуды внутренних органов расширяются.

Давление, пульс. Давление крови в артериях непрерывно колеблется в пределах некоторого среднего уровня. Канал артериального давления на полиграфном устройстве отражает различные колебания. Наиболее частые волны, пульсовые, обозначаются как волны первого порядка, они четко синхронизированы с сокращениями сердца. Во время каждого сокращения сердца порция крови поступает в артерии и повышает в них давление. Во время расслабления сердца поступление крови из желудочков прекращается, происходит только отток крови из крупных артерий и давление снижается.

Наибольшая величина давления в артериях возникает во время прохождения вершины пульсовой волны, а наименьшая ‑ во время прохождения основания пульсовой волны. Разность между систолическим и диастолическим давлением называется пульсовым давлением, оно соответствует волне первого порядка.

Кроме пульсовых колебаний на кривой артериального давления наблюдаются волны второго порядка, совпадающие с дыхательными движениями, поэтому они называются дыхательными волнами. Следует учитывать, что вдох сопровождается понижением АД, а выдох – повышением. При недостаточном кровоснабжении мозга кислородом в отдельных случаях на кривой АД отражаются волны третьего порядка, обусловленные периодическими изменениями тонуса сосудодвигательных центров.

Ритмические колебания стенки артерии, обусловленные повышением давления в период систолы, называются артериальным пульсом. Пульсовая волна ‑ это колебательное изменение диаметра или объёма артериальных сосудов, обусловленное повышением давления в момент изгнания крови из желудочков, затем пульсовая волна гаснет. Эти колебания могут быть подвергнуты графической регистрации. При повышении АД на кривой отмечается подъём, который называется анакрота, при снижении АД – спад пульсовой кривой (катакрота). В тот момент, когда желудочек начинает расслабляться и давление в его полости становится ниже, чем в аорте, кровь выбрасывается в артериальную систему, устремляется назад к желудочку, давление в артериях резко падает и на пульсовой кривой крупных артерий появляется глубокая выемка (инцизура). Движение крови обратно к сердцу встречает препятствие, так как полулунные клапаны под влиянием обратного тока крови закрываются и препятствуют поступлению её в сердце. Отраженная волна вызывает дикротический или вторичный подъём.

Таким образом, плетизмограмма отражает объёмную скорость кровотока на конечностях, т.е. разницу между притоком и оттоком крови.

Электрическая активность кожи связана с процессом потоотделения и степенью активности этого процесса. Функционирование потовых желез и соответственно термоконстантность тела обеспечивается за счёт влияния коры больших полушарий, гипоталамуса и ретикулярной формации. У человека на теле имеется более 2 млн потовых желез, большое их скопление находится на ладонях, именно эти железы активно реагируют на изменения в эмоциональной сфере.

Таким образом, электрическая активность кожи представлена показателями «эмоционального» и «деятельностного» компонентов. Её обычно регистрируют с кончиков пальцев или с ладони биполярными неполяризующимися электродами. Расшифровка этих колебательных процессов прямо связана с механизмами ЭАК и встроена в методику инструментальной детекции лжи. Принято выделять способ определения электрической активности кожи по Фере, ориентированный на измерение проводимости кожи и по Тарханову, позволяющий фиксировать электрический потенциал самой кожи. Принципиальное отличие их заключается в том, что во втором случае отсутствует внешний источник тока.

Дыхание. Функция лёгких заключается в обмене О₂ и СО₂ между воздухом и кровью, т.е. в поддержании нормальных уровней Ро₂ и Рсо₂ в артериальной крови. Регуляция дыхательного акта строится на основе центрального отдела (варолиев мост, продолговатый мозг и другие отделы головного мозга), эффекторов (дыхательных мышц) и рецепторов (хеморецепторов, рецепторов легких и др.). Информация от различных рецепторов достигает центрального отдела, а затем от него поступают команды дыхательным мышцам. Их работа отражается в изменении уровня вентиляции, что снижает возбуждающие воздействия на рецепторы, возникает эффект отрицательной обратной связи. Повышение активности эффекторов приводит к снижению импульсации, поступающей в головной мозг от рецепторов (например, за счёт снижения Рсо₂ артериальной крови).

Регуляция дыхания строится на сбалансированной работе рецепторов, которые воспринимают и передают информацию в центральный регулятор, расположенный в головном мозге. Здесь информация обрабатывается и переориентируется на дыхательные мышцы.

Зарождение импульсов в стволе головного мозга обусловливает автоматизм дыхания. Когда дыхание регулируется сознательно, кора головного мозга подчиняет себе эти центры автоматизма. Чередование вдоха и выдоха обусловлено активностью нейронов, расположенных в варолиевом мосту и продолговатом мозге. Считается, что здесь находятся дыхательные центры, которые представляют собой не отдельные ядра, а диффузные скопления нескольких групп нейронов.

В ретикулярной формации продолговатого мозга располагается медуллярный дыхательный центр. Он состоит из двух отдельных зон. Одна из них содержит группы нейронов, которые преимущественно активизируются при вдохе (инспираторная зона). Вторая – в основном отвечает за выдох (экспираторная зона). Нейроны инспираторной зоны способны к самопроизвольному периодическому возбуждению и отвечают за периодичность дыхания на основе генерации и передачи потенциалов действия диафрагме и другим инспираторным мышцам.

Очередное возбуждение нейронов инспираторной зоны начинается после периода отсутствия активности, исчисляемой несколькими секундами. Затем появляются потенциалы действия,  частота их в следующие секунды экспоненциально увеличивается, соответственно нарастает и активность инспираторных мышц. После этого генерация потенциалов действия в инспираторной зоне прекращается, тонус мышц снижается до исходного уровня.

Нарастание импульсации от инспираторных нейронов может быть прервано тормозящими импульсами от пневмотоксического центра. При этом вдох будет укорочен, в результате возрастает частота дыхания. Кроме того, активность инспираторных нейронов модулируется сигналами, поступающими по блуждающему нерву.

При спокойном дыхании активность экспираторной зоны не проявляется: в этих условиях вентиляция обеспечивается активным сокращением инспираторных мышц (преимущественно диафрагмы), а затем – пассивным возвратом грудной клетки к исходному состоянию. Однако при форсированном дыхании (например, при физической нагрузке) выдох становится активным в результате активизации экспираторных нейронов.

В нижних отделах варолиева моста расположен апнейстический центр, а в верхних отделах ‑ пневмотоксический центр. Его импульсы способны подавлять вдох, регулируя глубину и частоту дыхания. Некоторые исследователи полагают, что он связан лишь с «тонкой настройкой» дыхательного ритма.

Следует подчеркнуть, что дыхание происходит в значительной степени осознано, и в определённых пределах кора головного мозга может подчинять себе стволовые центры. Путём гипервентиляции нетрудно добиться снижения Рсо₂ в артериальной крови вдвое. При этом возникает алкалоз, иногда сопровождающийся судорожными сокращениями мышц кистей и стоп. Такой эффект можно наблюдать при активных попытках противодействия на основе регуляции дыхания.

Получить произвольную гиповентиляцию значительно сложнее. Длительность задержки дыхания ограничена целым рядом факторов, в том числе уровнем Рсо₂ и Ро₂ в артериальной крови.

К другим центральным отделам, регулирующим дыхание, относятся лимбическая система и гипоталамус, которые влияют на характер дыхания при аффективных состояниях (ярость, испуг и т.д.). Это и расценивается полиграфологом как реакция, отражающая факт сокрытия информации.

Эффекторное звено системы вентиляции легких представлено прежде всего рецепторным аппаратом: хеморецепторами и дыхательными мышцами. Хеморецепторы реагируют на изменение химического состава омывающих их физиологических жидкостей. Важнейшие из них участвуют в постоянном контроле вентиляции. Они расположены у вентральной поверхности продолговатого мозга. Центральные хеморецепторы омываются внеклеточной жидкостью головного мозга и реагируют на изменения в ней концентрации ионов водорода: увеличение их концентрации приводит к усилению дыхания и наоборот.

Периферические хеморецепторы находятся в каротидных тельцах, расположенных в области общих сонных артерий, где они играют наибольшую роль.

К дыхательным мышцам относится диафрагма, межрёберные мышцы, мышцы брюшной стенки и добавочные мышцы, например грудино-ключично-сосцевидная. Диафрагма отвечает исключительно за вдох (инспирацию). К диафрагме подходят нервы от 3-го, 4-го и 5-го темных сегментов спинного мозга. При сокращении диафрагмы органы брюшной полости смешаются вниз и вперед, и вертикальные размеры грудной полости возрастают. При этом поднимаются и расходятся ребра, приводя к увеличению её поперечника. При вдохе диафрагма сокращается, становится менее выпуклой, внутренние органы брюшной полости смещаются вниз и вперёд, а рёбра поднимаются. Все это приводит к увеличению объёма грудной клетки. Соседние рёбра соединяются наружными межрёберными мышцами. Их волокна направлены вперёд и вниз. При сокращении этих мышц рёбра поднимаются и смещаются вперёд, что приводит к увеличению размеров грудной клетки в боковом и передне-заднем направлении (расширение её в стороны связано с тем, что рёбра поднимаются, как ведерные ручки). К этим мышцам подходят межрёберные нервы, выходящие из спинного мозга на уровне соответствующих рёбрам сегментов.

При спокойном дыхании выдох происходит пассивно, так как легкие и грудная клетка обладают упругостью, поэтому после вдоха стремятся вернуться в прежнее положение. При физической нагрузке и произвольной гипервентиляции выдох становится активным. Важнейшими экспираторными (отвечающими за выдох) мышцами служат мышцы передней брюшной стенки – прямая, внутренняя и наружная косые и поперечная. При их сокращении повышается внутрибрюшное давление и диафрагма поднимается вверх. В активном выдохе участвуют также внутренние межрёберные мышцы. При их сокращении рёбра смещаются вниз и внутрь (эти мышцы действуют в направлении, обратном действию наружных межрёберных), и объём грудной клетки уменьшается. Сокращение этих мышц способствует укреплению межреберных промежутков; в противном случае мягкие ткани выпячивались бы через них при напряжении.

Мышцы. В среднем мозге расположены ядра, которые постоянно посылают к скелетным мышцам нервные импульсы, поддерживающие их напряжение – тонус. Мышечная система устроена так, что сокращения и другая двигательная активность могут отклоняться от нормы. Все эти внутренние реакции используются оператором, чтобы определить уровень стресса и в конечном итоге выявить ложные показания. Мышечные реакции могут быть измерены с использованием научных методов.

Другой вид реакций носит название внешних, они также сопровождают эмоциональные изменения. Внешние изменения могут быть замечены оператором в момент, когда испытуемый намеревается дать ложный ответ. К внешним реакциям относятся приподнятые брови, озадаченный взгляд, грустные глаза, вскрик. Общим для внешних реакций является то, что они могут быть проконтролированы усилием воли проверяемого лица.

§ 4. Общие сведения о вопросах и тестах исследований

с использованием полиграфа

Виды вопросов. Вся программа исследования в рамках ПФИ стандартизирована по категориям вопросов. Все тесты строятся на основе нейтральных, контрольных и проверочных вопросов, при ответе на которые используется чаще всего биполярная шкала. Испытуемого инструктируют о том, что он должен отвечать однозначно «да» либо «нет». Сочетание различных категорий вопросов в определённой последовательности отражает формат теста.

Нейтральные вопросы не относятся к теме проверки. Первый по счёту нейтральный вопрос, с которого начинается тест, называется «жертвенным» («нулевым») так как он не учитывается при обсчёте результатов. При ответе на этот вопрос, как правило, регистрируется самая выраженная реакция, отражающая разрешение стресса (повышенную эмоциональность) на момент начала процедуры. Основное предназначение нейтральных вопросов заключается в снижении уровня напряжения, возникающего в процессе тестирования, создания необходимых пауз, восстановления нормальных психофизиологических реакций испытуемого и т.д. Поэтому данная категория вопросов должна характеризоваться простотой, а содержание вопроса не должно провоцировать эмоциональные реакции, желание их интерпретировать или уточнять. Отвечая на эти вопросы, испытуемые обычно дают правдивые ответы, что позволяет сравнивать полученные реакции с проверочными вопросами.

Проверочный вопрос предназначен для установления непосредственной причастности испытуемого к тому или иному событию, факту, действию или для отражения владения им значимой информацией. Проверочный вопрос строится с учётом ряда правил, в частности, при формулировании этих вопросов следует избегать двойного смысла.

На основе использования нейтральных и проверочных вопросов Марстоном был разработан формат теста нейтральных и проверочных вопросов, который отражает хронологическое начало (20‑30-е годы прошлого столетия) развития методического обеспечения ПФИ. В настоящее время этим тестом практически не пользуются из-за выраженного обвинительного уклона, которого невозможно избежать при составлении тестов на основе указанного формата, т.е. сочетания нейтральных и проверочных вопросов.

Контрольные вопросы относятся к категории наиболее проблемных вопросов, они непосредственно не связаны с проверочными вопросами, но учитывают общую, доминирующую тему теста. Они обладают, как правило, до некоторой степени «обвинительным» содержанием и касаются социально неодобряемого поведения. При этом испытуемый, как правило, не уверен в правильности своего ответа либо лжёт, отвечая на контрольный вопрос. Основное предназначение этих вопросов заключается в возможности сравнения реакций на них с реакцией на проверочные вопросы. Правильный подбор контрольных вопросов и их адекватное по интенсивности обсуждение перед началом тестирования позволяет в последующем делать выводы и дифференцировать реакции, отражающие правду и ложь. Поэтому контрольные вопросы должны быть тщательно отредактированы и при необходимости скорректированы при обсуждении с испытуемым.

Виды тестов (методов) ПФИ. На основе перечисленных категорий вопросов и их разновидностей можно выделить методы, облечённые в форму теста. Тесты, по мнению П. Прукса, могут составляться в рамках так называемых «прямых» и «непрямых» методов^[30].

При «прямых» методах (тесты контрольных и проверочных вопросов) испытуемому в определенной последовательности предлагаются вопросы трёх видов: 1) релевантные (проверочные); 2) нейтральные; 3) контрольные. В процессе исследования лица, правдиво отвечающие на проверочные вопросы (т.е. не имеющие отношения к проверяемому событию), как правило, демонстрируют более выраженные реакции на контрольные вопросы по сравнению с проверочными вопросами. У лиц же, причастных к преступлению, напротив, большая нервозность проявляется в ответе на критические (проверочные) вопросы.

Тесты контрольных и проверочных вопросов представлены наиболее широко, так как включают в себя ряд классических тестов и их модификации. Эти тесты позволяют установить причастность, дифференцировать версии и разрешить много других актуальных для судопроизводства вопросов. С точки зрения методики ПФИ, тесты контрольных и проверочных вопросов следует рассматривать как обязательный элемент программы исследования.

«Непрямой» метод (тесты выявления скрываемой информации) используется тогда, когда имеются основания полагать, что тестируемое лицо знает или может знать о деталях, подробностях преступления, хотя и отрицает это. При этом не подвергается непосредственному контролю достоверность ответов испытуемого, а выясняется, располагает ли он специфической информацией, которую может знать только лицо, причастное к преступлению, поскольку ни из каких иных источников информации она не могла быть получена.

Для решения практических задач, которые стоят перед полиграфологом, формируется программа исследования, представляющая собой строго индивидуализированную (в плане содержания вопросов), «батарею» тестов. Причём некоторые тесты носят обязательный характер, а некоторые – факультативный. Так, к числу обязательных тестов следует отнести адаптирующий (стимулирующий) тест, с которого начинается проведение ПФИ и который необходим для фиксации индивидуального уровня реагирования. Применение же тестов факультативного характера определяется особенностями информационной ситуации, в которой протекает исследование.

По вопросу о необходимости применения в ходе исследования тех или иных методов в среде полиграфологов ведётся достаточно острая дискуссия. В России сегодня сложились два различных подхода к решению этого вопроса, которые находят своё решение в рамках двух «школ» полиграфологии, условно именуемых краснодарской и московской.

Представители первой из них пользуются при проведении исследований с использованием полиграфа преимущественно методом «непрямых» тестов. «Непрямые» тесты позволяют устанавливать причастность к совершённому преступлению за счёт активации в памяти преступника деталей преступления. Подобные тесты, как уже было отмечено ранее, состоят из набора альтернативных вопросов, один из которых является значимым, то есть прямо относится к совершённому преступлению. В качестве основы данного метода используются детали совершённого преступления, достоверно известные следствию. Полиграфолог при этом как бы интересуется, знает ли обследуемое лицо детали преступления. Если оказывается, что нет, то участник исследования относительно одинаково будет реагировать на все предъявляемые вопросы; если знает – то будет фиксироваться выраженная реакция на значимый вопрос.

Достоинство такого подхода выражается в высокой достоверности получаемых результатов, нередко позволяющей формулировать выводы о причастности или непричастности лица к преступлению в категорической форме. Однако данный метод не лишён и недостатков, наиболее серьёзным из которых следует признать ограниченность сферы его применения. Он может быть реализован только при условии, если обследуемый не мог узнать детали преступления из некриминальных источников (например, от самих сотрудников правоохранительных органов, от знакомых, по радио, телевидению и т.д.).

Кроме того, краснодарской школой активно используются так называемые поисковые тесты, являющиеся разновидностью тестов «непрямого» метода. В поисковые тесты включаются вопросы, по сути представляющие собой оперативные или следственные версии по различным обстоятельствам расследуемого события (например, по поводу местонахождения похищенного имущества, орудия преступления, фамилий соучастников преступления и т.д.). В таком тесте правильные ответы, то есть ответы, верно отражающие обстоятельства преступления, заранее неизвестны, и все вопросы в тесте являются потенциально значимыми. Считается, что повышенная реакция на какой-либо из вопросов даёт основания говорить о подтверждении одной из версий, заложенных в тест. Однако, как показывает практика, выраженная реакция на один из вопросов такого теста может быть вызвана не только знанием проверяемого лица о каком-то факте, но и иными обстоятельствами, например мнением лица о возможности, реальности этого факта. Так, в случае, если проверяемое лицо в силу общих логических рассуждений будет полагать, что одна из версий, заложенных в поисковый тест, более вероятна по сравнению с остальными, то на вопрос о ней может быть получена выраженная реакция, хотя это лицо в действительности может и не иметь никакого отношения к преступлению. Поэтому, учитывая высокую вероятность «ложного обвинения», сферу применения поисковых тестов лучше ограничивать только оперативной работой.

Представители московской школы также активно реализуют метод «непрямых» тестов, однако, наряду с ним широко используется и метод «прямых» тестов. Напомним, что все разновидности прямых тестов объединяет то, что в них используются вопросы трёх типов: нейтральные, контрольные (могут иметь различную форму и назначение) и проверочные (значимые). Суть метода заключается в том, что решение о причастности проверяемого лица к преступлению принимается на основе сравнения его психофизиологических реакций на проверочный и контрольные вопросы. Человек, не совершавший преступления, даёт более выраженные психофизиологические реакции на контрольные вопросы, а причастный к совершению преступления – на проверочные. Важным достоинством «прямого» метода является то, что он может быть использован и в тех случаях, когда само преступление и его детали получили широкую огласку и известны проверяемому лицу (следует отметить, что именно с таким положением дел нередко приходится сталкиваться полиграфологу при назначении ПФИ). Имеются и недостатки, главным из которых следует признать, как правило, вероятный вывод об информированности лица о деталях события, то есть о его причастности к преступлению.

Каждый из названных подходов имеет свои особенности, свои плюсы и минусы при реализации процедуры ПФИ. Поэтому их сравнение на предмет выделения лучшего или более правильного не вполне корректно.

В то же время мы полагаем, что в ходе конкретного исследования тесты существующих методов должны применяться в определённой логической последовательности, оптимальным образом способствующей получению объективного результата: тесты стимуляции (тест на имя, цифровой тест, карточный тест и др.), тесты контрольных и проверочных вопросов («прямые» тесты: тест Бакстера, тест смешанного типа, тест оценки значимости версий и др.), тесты выявления скрываемой информации («непрямые» тесты: тест на знание виновного, пика напряжения, поисковый тест на знание виновного).

ГЛАВА 2.

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ И ФОРМЫ ПРИМЕНЕНИЯ ПОЛИГРАФА В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

§ 1. Использование полиграфа в оперативно-розыскной

деятельности

Внедрение в отечественную следственно-судебную практику новых способов получения процессуально значимой информации всегда было сопряжено с известными трудностями. Достаточно вспомнить, сколько копий было сломано по поводу статуса проверки показаний на месте, прежде чем данное следственное действие было закреплено в Уголовно-процессуальном кодексе РФ. Не менее острая дискуссия развернулась среди ученых и практиков по вопросу о правомерности, нравственной допустимости и формах использования полиграфа в рамках уголовного судопроизводства.

В современной России уже никто не оспаривает «право полиграфа на жизнь», но его место окончательно не определено. По поводу «прописки полиграфа в уголовном судопроизводстве» в научной литературе до сих пор идут острые дискуссии. Такие видные ученые, как Р.С. Белкин, В.А. Образцов, Е.Р. Россинская, Н.А. Селиванов и другие пришли к выводу о целесообразности применения полиграфа в отечественном уголовном процессе. В.Е. Коновалова, А.М. Ларин, В.С. Шадрин и другие остались на позиции, согласно которой применение полиграфа в ходе расследования уголовных дел считается принципиально невозможным. Не подвергая сомнению право каждого специалиста иметь собственное суждение по проблеме использования полиграфа в уголовном судопроизводстве, в данной работе нам хотелось бы отразить существующую практику и перспективы использования ПФИ в уголовном судопроизводстве.

В настоящее время в сфере уголовного судопроизводства сложились две формы проведения исследований с использованием полиграфа: непроцессуальная и процессуальная.

Непроцессуальной формой использования полиграфа при расследовании преступлений является его применение в оперативно-розыскной деятельности в рамках оперативно-розыскного мероприятия – опроса граждан с использованием полиграфа (ОИП).

Правовые основы ПФИ. В ст.6 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»^[31] (где дается исчерпывающий перечень оперативно-розыскных мероприятий, среди которых на первом месте значится опрос граждан) разъясняется, что «должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, решают ее задачи посредством личного участия в организации и проведении оперативно-розыскных мероприятий, используя помощь должностных лиц и специалистов, обладающих научными, техническими и иными специальными знаниями…», при этом в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий разрешается использовать информационные системы, видео- и аудиозапись, кино- и фотосъемку, «а также другие технические и иные средства, не наносящие ущерб жизни и здоровью людей и не причиняющие вред окружающей среде». Перечень «других технических средств» законодателем не определён, что даёт основания для включения в их число полиграфа.

В контексте изложенного необходимо отметить, что использование полиграфа не подпадает под действие Указа Президента РФ от 9 января 1996 г. № 21 «О мерах по упорядочению разработки, производства, реализации, приобретения в целях продажи, ввоза в Российскую Федерацию и вывоза за ее пределы, а также использования специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации»^[32]; Постановления Правительства РФ от 1 июля 1996 г. № 770 «Об утверждении положения о лицензировании деятельности физических и юридических лиц, не уполномоченных на осуществление оперативно-розыскной деятельности, связанной с разработкой, производством, реализацией, приобретением в целях продажи, ввоза в Российскую Федерацию и вывоза за ее пределы специальных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности и Перечня видов специальных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных для негласного получения информации в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности»^[33], так как полиграф не является средством для негласной идентификации личности (п. 10 Перечня видов специальных технических средств…).

Детально использование полиграфа в различных ведомствах нормируется соответствующими инструкциями.

В России применительно к задачам МВД РФ разработка нормативной базы по применению полиграфа связана с указанием МВД от 30 июля 1992 г. «О правовом и нормативном обеспечении использования полиграфа в системе МВД РФ». Позднее Приказом МВД России от 28 декабря 1994 г. введена в действие и соответствующая Инструкция, согласованная с Генеральной прокуратурой РФ, Верховным Судом РФ и зарегистрированная Министерством юстиции РФ. Она регламентирует использование полиграфа при проведении опроса граждан. Аналогичные документы имеются у ФСБ, ФСКОН, МО и других ведомств.

Согласно данной Инструкции, правом проведения исследований в ОВД обладают специально подготовленные сотрудники оперативно-технических и оперативных подразделений, прошедшие соответствующую подготовку и имеющие допуск к работе с полиграфными устройствами. 9 февраля 1995 г. МВД России ввело квалификационные требования к специалистам, использующим полиграф при опросе граждан, и программу подготовки специалистов по работе с полиграфными устройствами при опросе граждан. Порядок подготовки и получения допуска (свидетельства) на право работы с полиграфными устройствами регламентируется Инструкцией, утвержденной Приказом МВД РФ № 353 от 12 сентября 1995 г.

По своей сути ОИП является специфической разновидностью одного из 14-ти предусмотренных Законом об ОРД оперативно-розыскных мероприятий, а именно опроса граждан (п. 2 ст. 6). При этом ОИП рассматривается как проводимая по специальным методикам беседа с опрашиваемым лицом с фиксацией его психофизиологических параметров (реакций) на задаваемые вопросы.

Основания производства ОИП. Основания для проведения оперативно-розыскных мероприятий, в том числе и ОИП, определены в ст. 7 Закона об ОРД. К ним отнесены:

1. Наличие возбужденного уголовного дела.

2. Ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о следующем:

1) признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела;

2) событиях или действиях (бездействии), создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации;

3) лицах, скрывающихся от органов дознания, следствия и суда или уклоняющихся от уголовного наказания;

4) лицах, без вести пропавших, и об обнаружении неопознанных трупов.

3. Поручения следователя, органа дознания или определения суда по уголовным делам, находящимся в их производстве.

4. Запросы других органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, по основаниям, указанным в ст. 7 Закона об ОРД.

5. Постановление о применении мер безопасности в отношении защищаемых лиц.

6. Запросы международных правоохранительных организаций и правоохранительных органов иностранных государств в соответствии с международными договорами Российской Федерации.

В ходе проведения ОИП могут использоваться лишь полиграфные устройства, которые не причиняют вреда жизни и здоровью человека и на которые в установленном порядке получено разрешение Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации о возможности их использования. В настоящее время используются в основном компьютерные полиграфы. В их комплект входят блок снятия психофизиологической информации и персональный компьютер, чаще всего «ноутбук». Кривые полиграммы выводятся на экран монитора, в случае необходимости они могут быть напечатаны на бумаге при помощи принтера. Компьютерные полиграфы обеспечивают компактность технического оборудования, возможность использования его в «полевых условиях», заметно упрощают обслуживание оборудования по сравнению с чернильнопишущими полиграфами, которые были распространены ранее. На практике находят применение полиграфы как импортного («Lafayette», «Stoelting» и др.), так и отечественного («Диана», «Дельта», «Барьер», «Эпос», «Риф» и др.) производства. Отечественные полиграфы, разработанные в последние годы, ни в чём не уступая по своим «профессиональным» характеристикам соответствующим устройствам западного производства, обладают рядом преимуществ: они заметно дешевле иностранных аналогов, фирмы-производители, как правило, обеспечивают гарантию и техническое сопровождение своей продукции.

Юридическим основанием на проведение ОИП является задание оперативных подразделений органов внутренних дел Российской Федерации в соответствии с Законом об ОРД и ведомственными инструкциями, регламентирующими деятельность правоохранительных органов, правомочных осуществлять оперативно-розыскную деятельность. Задание на проведение ОИП может быть дано как по собственной инициативе оперативных подразделений ОВД, так и по решению иных органов и должностных лиц-участников расследования. В последнем случае задание оперативных служб на проведение ОИП оформляется после получения соответствующего поручения следователя либо определения суда. Кроме того, в случае проведения ОИП по инициативе оперативных служб в ходе расследования уголовного дела в отношении свидетеля, потерпевшего, подозреваемого либо обвиняемого опрос проводится только с согласия следователя либо суда.

Цели и задачи ОИП. В соответствии с указанной выше Инструкцией МВД России от 28 декабря 1994 г. ОИП может проводиться в целях:

‑ получения от опрашиваемого фактических данных, имеющих значение для своевременного проведения оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, а также для выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений;

‑ осуществления розыска лиц, скрывающихся от органов дознания, следствия и суда или уклоняющихся от уголовного наказания, и без вести пропавших граждан;

‑ оценки достоверности информации, сообщаемой опрашиваемым;

‑ проверки опрашиваемого на причастность к подготавливаемым или совершённым противоправным деяниям.

Применительно к условиям реального расследования цель опроса конкретизируется в перечне вопросов, подлежащих выяснению. По существу, посредством проведения исследования на полиграфе возможно решение следующих конкретных задач.

1. Определить факт непосредственного участия лица в расследуемом преступлении или причастность к нему. Данную задачу полиграфолог при проведении ОИП решает достаточно часто. Обычно это необходимо в ходе проверки на причастность к преступлению лиц, установленных в процессе расследования и по тем или иным причинам заподозренных в его совершении либо потенциально способных быть участниками преступления. В беседе с работниками правоохранительных органов данные лица свою причастность к преступлению, как правило, отрицают.

Так, в ходе расследования убийства руководителя одного из государственных предприятий основной версией следствия практически сразу стала версия о том, что убийство было совершено в результате коммерческой деятельности потерпевшего. Оперативные сотрудники сравнительно быстро установили круг потенциальных заказчиков убийства. В него вошли руководители восьми коммерческих фирм, тесно сотрудничавших с предприятием потерпевшего, а также его заместитель. Всем им было предложено пройти проверку на полиграфе на предмет отношения к совершённому убийству. В ходе производства ОИП у одного из тестируемых – заместителя потерпевшего – были получены реакции свидетельствующие, что он, с одной стороны, причастен к убийству, владеет сведениями о подготовке к его совершению, общем количестве исполнителей убийства, а с другой стороны, что детали совершения преступления (сколько человек непосредственно стреляло в потерпевшего, из какого вида оружия, с каких точек) ему неизвестны. Полученные результаты позволили выдвинуть версию, что тестируемый может быть возможным заказчиком убийства, хотя непосредственно действий по причинению смерти потерпевшему он не осуществлял.

В ходе дальнейшей работы по делу было установлено, что вероятный заказчик увлекается охотой, регулярно выезжает в одно из охотохозяйств, находящихся на Кавказе. Там имелся военизированный тир, в котором проводились стрельбы из боевого оружия. Поголовная проверка на полиграфе всех сотрудников тира выявила двоих из них, давших положительные реакции не только по тестам на общую причастность к убийству, но и по тестам, касающимся деталей его совершения (вид использовавшегося оружия, характер ранений, причинённых потерпевшему). Это дало основания полагать, что данные лица являлись непосредственными исполнителями убийства, что и было подтверждено в ходе дальнейшего расследования^[34].

2. Определить достоверность сведений, сообщаемых тем или иным лицом. На первый взгляд, эта задача тесно связана с задачей, рассмотренной выше (определить факт непосредственного участия лица в расследуемом преступлении или причастность к нему). Однако в действительности между ними имеются важные различия. Первая задача предполагает выявление информации, скрываемой человеком, когда опрашиваемое лицо отрицает полностью либо частично свою причастность к расследуемому событию.

Решение второй задачи развивается в иной ситуации, когда опрашиваемое лицо сообщает определённые сведения о криминальном событии, демонстрирует сотрудничество с органами расследования (например, сообщает о совершенном в отношении него преступлении, пишет явку с повинной, даёт свидетельские показания), но имеются основания сомневаться в их достоверности, что соответственно и побуждает осуществить их проверку путём проведения ОИП. Подобная ситуация может возникнуть при подозрении на заведомо ложный донос, самооговор или лжесвидетельство, например, в случае, когда алиби подозреваемого подтверждается показаниями кого-либо из его родственников либо близких. Может сложиться ситуация, когда различные участники расследования дают разные показания об одних и тех же обстоятельствах преступления.

Так, при расследовании уголовного дела, возбуждённого по признакам преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ, потерпевший несовершеннолетний К., у которого был похищен сотовый телефон, и подозреваемый Б. в своих показаниях по-разному описывали обстоятельства произошедшего. К. подробно излагал детали произошедшего и прямо указывал на Б. как на лицо, открыто совершившее хищение принадлежащего ему телефона. Б., напротив, свою причастность к хищению категорически отрицал, утверждая, что в то время, когда было совершено данное преступление, он находился в другом месте со своими друзьями. Последние в своих показаниях подтвердили показания Б. По решению следователя всем лицам было предложено пройти проверку на полиграфе на предмет подтверждения достоверности данных ими показаний. Первым такую проверку прошёл потерпевший К. Результаты свидетельствовали о соответствии демонстрируемых им психофизиологических реакций характеру его показаний, что следует расценивать как свидетельство достоверности показаний. В свою очередь, Б., а также свидетели, подтверждавшие его версию, от прохождения проверки на полиграфе отказались.

3. Получить информацию о неизвестных ранее деталях преступления. Подобная задача может быть решена путём составления и предъявления проверяемому лицу поисковых тестов, содержащих вопросы, представляющие интерес для органов расследования, ответы на которые заранее не известны. По сути, данные вопросы отражают оперативные либо следственные версии по обстоятельствам преступления. Тест позволяет определить отношение к ним со стороны обследуемого, выяснить характер скрываемой им информации. При этом для качественного составления тестов инициатору проводимого опроса до его начала следует собрать установочные данные, содержащие вероятные характеристики устанавливаемых обстоятельств. Например, в зависимости от решаемой задачи могут потребоваться сведения: 1) о предмете поиска ‑ орудии преступления, предметах посягательства, их характеристиках; 2) о местах их возможного нахождения ‑ жилище опрашиваемого, его даче, гараже, месте работы, иных посещаемых им местах; 3) о круге родственников и знакомых опрашиваемого (особенно близких), которым искомые предметы могли быть переданы на хранение, и иных обстоятельствах. В каждом случае объём и содержание предварительной информации определяется индивидуально с учётом мнения специалиста.

Так, в ходе розыска гражданина М. – начальника одного из подразделений ОВД г. Тулы, сообщение о безвестной пропаже которого поступило от его жены, был обнаружен его сгоревший служебный автомобиль, а также установлено, что жена М. и его личный водитель С. состоят в любовной связи. Это дало основания предполагать, что показания супруги М. и водителя, утверждавших, что никакими сведениями о том, что произошло с М., они не располагают, действительности не соответствуют. И М., и С. согласились участвовать в ОИП. Результаты тестирования позволили с высокой долей вероятности установить не только причастность жены М. и её любовника к убийству, но и механизм совершения преступления и сокрытия его следов. Так, было установлено, что М. был застрелен в собственном доме, его труп закопан в лесу, а диван, на котором остались следы преступления, вывезен на свалку и сожжён. Полученные данные существенно облегчили обнаружение трупа потерпевшего и расследование преступления^[35].

Порядок назначения и проведения ОИП. Независимо от конкретной цели исследования до подготовки задания инициатор (заказчик) опроса обращается в соответствующее подразделение органа внутренних дел, в котором имеется полиграфное устройство, с просьбой определить возможность осуществления ОИП.

Специалист-полиграфолог предварительно знакомится с имеющимися материалами, изучает документы о состоянии здоровья опрашиваемого, консультируется при необходимости с работниками медицинских учреждений. На основе этого он делает заключение о возможности (невозможности) опроса и определяет условия для его качественного проведения.

Инструкция МВД РФ от 28 декабря 1994 г. устанавливает ряд ограничений при принятии решения о производстве ОИП. Из-за вероятности получения необъективных результатов запрещается проводить опрос с использованием полиграфа в случаях:

1) физического или психического истощения опрашиваемого;

2) наличия у опрашиваемого психического заболевания или расстройства либо заболевания, связанного с нарушением сердечно-сосудистой или дыхательной систем;

3) регулярного употребления опрашиваемым наркотических или сильнодействующих лекарственных препаратов;

4) нахождения опрашиваемого в состоянии алкогольного или наркотического опьянения; наличия данных о беременности.

Кроме того, несовершеннолетние лица в возрасте от 14 до 16 лет могут быть опрошены с использованием полиграфа только по делам о тяжких преступлениях. Опрос в таких случаях осуществляется с согласия законных представителей несовершеннолетних в соответствии с требованиями, предъявляемыми УПК РФ к допросу несовершеннолетних.

Принципиальным положением производства ОИП является добровольный характер его проведения. Факт добровольного согласия должен быть зафиксирован в письменном заявлении опрашиваемого. В заявлении помимо выражения его согласия прописаны условия проводимого опроса: ознакомление испытуемого с содержанием вопросов, которые ему будут задаваться; право опрашиваемого в любой момент в ходе опроса отказаться от дальнейшего участия в его проведении; подтверждение, что результаты опроса будут использованы лишь соответствующими компетентными органами в связи с проводимым расследованием. Заявление удостоверяется подписями кандидата на опрос и лица, по чьей инициативе опрос должен проводиться.

В заявлении инициатора проверки излагается соответствующая просьба, указывается, кого следует опросить на полиграфе, приводятся сведения о нём (фамилия, имя, отчество, год рождения, национальность, гражданство, родной язык, другие языки, которыми он владеет, образование, место жительства и работы, должность, данные о судимости, состояние здоровья, диагноз при наличии заболевания). Затем приводится краткая фабула дела, излагается содержание оперативных либо иных материалов, обусловливающих необходимость проверки на полиграфе, указывается цель опроса, а также адресат (должностное лицо), которому следует направить справку о результатах опроса.

Задание подписывает заказчик с указанием своей должности, звания, фамилии, имени, отчества, номера телефона. В конце этого документа приводится предварительное заключение специалиста-полиграфолога о возможности проведения опроса и налагается утверждающая виза соответствующего должностного лица, удостоверяемая его подписью. В системе МВД России правом утверждения заданий обладают: министр внутренних дел Российской Федерации и его заместители; начальники департаментов МВД России, имеющих отношение к оперативно-розыскной деятельности, и их заместители; министры внутренних дел республик, начальники ГУВД, УВД субъектов РФ, начальники УВД на транспорте; руководители оперативных групп МВД России, начальники региональных управлений по организованной преступности и их заместители.

Оформленное надлежащим образом задание инициатор передаёт в подразделение, где будет проводиться ОИП, под расписку.

Время, необходимое для производства опроса, место и условия проведения ОИП определяются специалистом по согласованию с инициатором. На инициатора возлагается обязанность организационного и оперативного обеспечения проводимого опроса на всех его этапах.

После проведения ОИП специалист готовит справку о результатах опроса, в которой указываются: основания для проведения опроса, его цель; место и способы регистрации психофизиологических параметров; выводы по результатам опроса. Кроме того, по просьбе инициатора в справке могут быть изложены дополнительные сведения о ходе опроса (например, особенности поведения опрашиваемого и т.п.).

Все материалы ОИП (задание, заявление испытуемого о добровольном согласии на проведение ОИП, записи психофизиологических данных, один экземпляр справки о результатах опроса, вопросники, иные материалы) хранятся в подразделении, проводившем опрос, в течение года. По просьбе инициатора срок хранения указанных материалов может быть продлён руководством подразделения.

Значение результатов ОИП при расследовании преступлений. В Инструкции МВД России от 28 декабря 1994 г. содержится императивное требование о том, что информация, полученная в ходе ОИП, не может применяться в качестве доказательств, имеет вероятностный характер и только ориентирующее значение. Данное обстоятельство должно быть в обязательном порядке отражено в справке, составляемой специалистом по результатам опроса. Причём положение о вероятностном характере выводов отражается даже в том случае, когда результаты опроса вполне однозначны, а выводы в справке могли бы быть сформулированы в категорической форме.

Изложенное в Инструкции положение о невозможности использования результатов ОИП в качестве доказательства в целом соответствует требованиях Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и Уголовно-процессуального кодекса РФ, касающихся использования результатов оперативно-розыскной деятельности в расследовании преступлений. Согласно ст. 11 Закона об ОРД результаты оперативно-розыскной деятельности могут использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. При этом ст. 89 УПК РФ запрещает использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом (глава 10 УПК РФ).

Результаты, полученные при проведении оперативно-розыскных мероприятий, являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые могут стать доказательствами после закрепления их надлежащим процессуальным путём^[36]. Таким образом, фактические данные, полученные оперативно-розыскным путём в ходе производства ОИП, не могут непосредственно рассматриваться в качестве доказательств, а результаты ОИП, оформленные в виде справки, не могут включаться в материалы уголовного дела.

В то же время фактические данные, установленные в ходе ОИП, способны стать судебными доказательствами при условии, если они:

‑ имеют отношение к расследуемому уголовному делу и способствуют установлению обстоятельств, составляющих предмет доказывания по данному делу;

‑ получены из источников, которые указаны в ст. 74 УПК РФ как источники судебных доказательств;

‑ приобщены к уголовному делу в порядке, установленном уголовно-процессуальным законом для каждого вида судебных доказательств.

Другими словами, в целях доказывания информация, составляющая результаты ОИП, должна пройти соответствующее процессуальное оформление путём производства необходимых следственных и процессуальных действий.

Традиционным способом использования результатов ОИП является процедура ознакомления с ними обследованного лица. Данная процедура оказывает, как правило, сильное психологическое воздействие на человека и демонстрирует ему бесперспективность дальнейших запирательств. Само ознакомление гражданина с результатами ОИП может проводиться по-разному, это зависит от тактического замысла должностного лица, осуществляющего расследование. Но в любом случае её цель – изменить прежнюю позицию лица, получить от него правдивые показания. Многочисленные примеры из практики расследования преступлений показывают достаточно высокую результативность такого способа реализации данных ОИП в доказывании по делу^[37].

Возможны и иные варианты реализации данных ОИП, не связанные с непосредственным ознакомлением лица с результатами проверки. На основе анализа информации по результатам ОИП должностное лицо, осуществляющее расследование, может спланировать и провести комплекс действий, направленных на проверку с использованием процессуальных средств полученной информации, касающейся тех или иных обстоятельств расследуемого дела, личности соучастника (соучастников), мест нахождения похищенного и т.д.

Закрепить данные ОИП следственным путём не всегда представляется возможным. Например, опрошенное лицо, несмотря на результаты ОИП, может продолжать настаивать на своей непричастности к преступлению и (или) отсутствует реальная возможность подтвердить данные ОИП иными процессуальными средствами. В таком случае результаты ОИП, даже и несущие в себе содержательно чрезвычайно важные сведения, в силу правовых требований оказываются для расследования ничтожными, и при вынесении решения по делу они не учитываются.

Так, Мосгорсуд приговорил к восьми годам лишения свободы с содержанием в ИТК общего режима женщину за убийство собственного мужа и их общей знакомой, хотя проверка в ходе ОИП показала, что женщина этих убийств не совершала. Суд не внял доводам защиты и исключил из числа доказательств справку, составленную по итогам проверки обвиняемой на полиграфе, сославшись на существующее положение о том, что результаты ОИП носят вероятностный характер, имеют ориентирующее значение и не могут использоваться в качестве доказательств^[38].

Не случайно и в научной литературе, и в практике использования полиграфа при расследовании преступлений вслед за началом его официального применения отчетливо проявляется тенденция к повышению роли результатов ПФИ в уголовном процессе России. В следственной практике нередки случаи, когда расследование проводится в условиях отсутствия материальных следов (вещественных доказательств) и значительного расхождения в показаниях заинтересованных лиц. В этих ситуациях результаты исследований с использованием полиграфа при условии придания им самостоятельного доказательственного значения способны существенно укрепить ту информационную основу, которая может использоваться при расследовании и разрешении дела.

В целях реализации подобных устремлений в научной литературе и юридической практике предлагались и продолжают предлагаться различные процессуальные формы использования полиграфа при расследовании преступлений.

§ 2. Процессуальные формы адаптации результатов ОИП

в уголовном процессе

О возможности применения полиграфа при производстве следственных действий. Поскольку метод исследований с использованием полиграфа традиционно рассматривается в криминалистике как средство проверки показаний участников расследования, один из первых предлагаемых вариантов применения полиграфа в доказывании состоял в его использовании в ходе допроса и иных следственных действий. Широко известна уголовно-процессуальная модель использования полиграфа при допросе, предложенная В.И. Комиссаровым^[39]. Суть её состоит в «объединении» отдельных положений УПК РФ, касающихся проведения допроса, и Инструкции о порядке использования полиграфа при опросе граждан. При этом допрос с использованием полиграфа должен проводиться только при наличии письменного согласия допрашиваемого, с привлечением специалиста соответствующей квалификации, в присутствии иных лиц (защитника, законного представителя и т.д.), если это предусмотрено законом. Программу тестирования (то есть использованные вопросники) и расшифрованную специалистом полиграмму предлагалось прилагать к протоколу допроса.

Идея использования полиграфа в ходе следственных действий, прежде всего допроса, нашла поддержку (с отдельными оговорками) среди многих отечественных учёных-криминалистов^[40]. Однако, будучи разработанной теоретически, практического воплощения она не нашла.

Фактически речь идет уже не о допросе, а о совершенно новом следственном действии, в котором проявляется ряд новых существенных черт: изменяется порядок получения показаний (при допросе на полиграфе допрашиваемый должен давать лишь односложные ответы «да» или «нет»); роль специалиста в ведении следственного действия значительно возрастает, в то время как роль следователя низводится к простому наблюдению и т.д. Эти и иные обстоятельства не позволяют «вписать» допрос с использованием полиграфа в рамки процессуальной формы традиционного допроса (ст.ст. 164, 173, 174, 187‑191 УПК РФ) и требуют внесения значительных изменений в действующее уголовно-процессуальное законодательство.

Эти же причины делают невозможным использование полиграфа как технического средства в ходе производства иных следственных действий (предъявления для опознания, обыска, следственного эксперимента и т.д.). Следует подчеркнуть, что речь идёт о невозможности применения исследований с использованием полиграфа именно как части, метода, технического средства или приёма проведения указанных следственных действий, как элемента, образующего часть (причём, весьма существенную часть) их содержания. В то же время вполне имеют право на существование следственные действия, в рамках которых в соответствии с установленной формой процессуально закрепляется информация, полученная ранее в ходе проведения исследования с использованием полиграфа.

Допрос специалиста, проводившего ОИП. Известно, что результаты специальных исследований предметов, веществ и документов, проведенных соответствующими специалистами, могут быть введены в уголовный процесс путем допроса выполнявших исследование лиц, осмотра представленных объектов, приобщения к делу документов, фиксирующих результаты исследования^[41]. Эти положения вполне могут быть экстраполированы и на ОИП, который также является формой непроцессуального использования специальных познаний. В таком случае допрос специалиста, проводившего ОИП, а также других лиц, присутствовавших при его производстве, можно рассматривать в качестве одного из способов введения результатов проверки на полиграфе в материалы дела.

Так, при расследовании убийства работника милиции были задержаны двое подозреваемых, которые, однако, свою причастность к преступлению полностью отрицали. В ходе нескольких ОИП, проводившихся с участием задержанных, были получены результаты, свидетельствовавшие о том, что в действительности задержанные являются исполнителями преступления. После предъявления результатов проверок каждому из задержанных они дали признательные показания, на основании которых удалось обнаружить орудия преступления, одежду со следами крови, иные вещественные доказательства. Впоследствии обвиняемые от своих показаний отказались, вину в совершении убийства не признали. Следователь допросил в качестве свидетеля специалиста, проводившего проверку на полиграфе, по поводу проведенного исследования и его результатов. Позднее специалист дал показания и в суде. Суд признал их убедительными и учел при вынесении приговора^[42].

В рамках действующего УПК РФ с учётом внесённых в его содержание дополнений лицо, производившее ОИП, может быть допрошено уже не как свидетель, а в качестве специалиста (п. 4 ст. 80 УПК). Тем более, что в Инструкции МВД России от 28 декабря 1994 г. для обозначения лица, производящего ОИП, используется термин «специалист».

Не следует забывать, что специалисты, занимающиеся проведением ОИП, являются сотрудниками оперативно-технических и оперативных подразделений. Как известно, в отечественной судебной практике порой наблюдается предвзятое отношение к действиям и показаниям сотрудников ОВД в целом и органов дознания в частности. Подобное положение имеет свои исторические, правовые и иные причины^[43]. Поэтому лицу, осуществляющему расследование, следует учитывать возможные трудности в восприятии и оценке судом полученных таким образом сведений о результатах ОИП.

Приобщение результатов ПФИ к материалам уголовного дела. Ещё одной возможностью придания результатам исследования на полиграфе доказательственного значения, которая описана в научной литературе и апробирована практикой, является введение документа, подготавливаемого по результатам ОИП на основании ст.ст. 74, 84 УПК РФ, в материалы уголовного дела в качестве документа – источника доказательств. Как известно, свойство допустимости документ приобретает при соблюдении двух условий: 1) наличии необходимых данных о субъекте, от которого исходит документ (сведения, позволяющие идентифицировать должностное или частное лицо, подписавшее документ); 2) процессуально зафиксированных обстоятельств появления документа в материалах дела (получен в ходе производства того или иного следственного либо судебного действия, истребован по инициативе суда или стороны, представлен конкретным участником уголовного судопроизводства)^[44].

В данном случае следователь своим постановлением приобщает к материалам уголовного дела акт специалиста по результатам проведенного им исследования, конечно, при условии, что оно не вызывает сомнений в достоверности и научной обоснованности. В Саратовской области следователи органов прокуратуры при наличии достаточных к тому оснований и в соответствии со ст.ст. 74, 84 УПК РФ (ранее – ст.ст. 69, 88 УПК РСФСР) неоднократно приобщали к материалам уголовного дела заключения специалиста-полиграфолога Саратовской лаборатории судебных экспертиз Министерства юстиции Российской Федерации^[45].

Так, в 2000 г. к материалам уголовного дела № 26/13/0015-00Д старший следователь военной прокуратуры Саратовского гарнизона приобщил в соответствии со ст. 88 УПК РСФСР в качестве документов – источников доказательств два заключения специалиста-полиграфолога Саратовской ЛСЭ. Заключения были составлены по результатам опросов с использованием полиграфа, проведённых в отношении рядового П. и гр. А., обвиняемых в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст.131 УК и ч. 2 ст.105 УК РФ. Суд учёл указанные заключения в числе доказательств при вынесении в отношении П. и А.обвинительного приговора^[46].

Этот опыт был положительно оценен в правоохранительных органах. На его основе отделом криминалистики прокуратуры Саратовской области было разработано Практическое пособие в помощь следователям (Саратов, 1999 г.), в котором разъяснялись суть и процессуальный порядок применения данной формы использования полиграфа в уголовном судопроизводстве.

Тем не менее по поводу данной формы использования результатов исследований на полиграфе в ходе расследования необходимо сделать ряд замечаний.

1. Указанная форма была реализована в процессе взаимодействия следователя с полиграфологом, представляющим экспертное учреждение – лабораторию судебных экспертиз Министерства юстиции Российской Федерации. Лаборатория не является органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, на её работу не распространяются положения Инструкции МВД России «О порядке использования полиграфа при опросе граждан» (как и положения аналогичных инструкций иных ведомств), а сама проверка на полиграфе не может рассматриваться как оперативно-розыскное мероприятие – опрос граждан с использованием полиграфа.

2. В рамках действующего УПК процедура введения заключения специалиста-полиграфолога в число документов – источников доказательств выглядит излишней, так как заключение специалиста, т.е. представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами, теперь является доказательством по уголовному делу (ст.ст. 74, 80 УПК РФ).

3. Попытка приобщения постановлением следователя к материалам уголовного дела в качестве иного документа справки, подготовленной по результатам ОИП, будет выглядеть прямым нарушением положения Инструкции «О порядке использования полиграфа при опросе граждан», устанавливающей, что информация, полученная в ходе ОИП, не может применяться в качестве доказательств, имеет вероятностный характер и только ориентирующее значение. Подобное постановление следователя ничего не меняло бы ни в содержании исследования, ни в форме представления его результатов (справка), но нарушало бы инструкцию, имеющую нормативно-правовое значение. С правовой точки зрения подобное процессуальное действие является недопустимым.

Исследование материалов ОИП. При расследовании преступления может сложиться ситуация, когда следствие будет заинтересовано в использовании материалов ОИП в ходе доказывания. Это возможно, например, в ситуации, когда лицо – участник расследования, прошедшее ранее проверку на полиграфе, отказывается в дальнейшем от данных по её итогам показаний, меняет их, отказывается от прохождения новой проверки с использованием полиграфа. При отсутствии или незначительности в деле данных о материальных следах преступления, значительном расхождении в показаниях заинтересованных лиц материалы проведённого ОИП могли бы стать источником сведений, способствующих объективизации информационной ситуации при расследовании.

Как уже было отмечено, поступившие оперативно-розыскным путём данные, указывающие на возможность получения судебных доказательств, пройдя в ходе расследования соответствующую проверку и процессуальное оформление, становятся доказательствами по уголовному делу.

Согласно положениям Инструкции «О порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд», утверждённой приказом МВД РФ, ФСБ РФ, ФСО РФ, ФТС РФ, СВР РФ, ФСИН РФ, ФСКОН РФ, МО РФ от 17 апреля 2007 г. № 368/185/164/481/32/184/97/147, результаты ОРД могут быть представлены дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд в виде сообщения о результатах оперативно-розыскной деятельности. К данному сообщению могут прилагаться полученные (выполненные) при проведении ОРМ фотографические негативы и снимки, киноленты, диапозитивы, фонограммы, кассеты видеозаписи, носители компьютерной информации, чертежи, планы, схемы, акты, справки, другие документы, а также иные материальные объекты, которые в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством могут быть признаны вещественными доказательствами.

Статья 81 УПК РФ устанавливает, что вещественными доказательствами признаются, в частности, предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела. Вряд ли стоит ещё раз обосновывать тот факт, что данные, которые могут быть получены в результате исследования с использованием полиграфа, способны «пролить свет» на подлежащие установлению при расследовании факты.

С учётом сказанного можно констатировать, что нет никаких правовых препятствий на пути приобщения материалов оперативно-розыскного мероприятия – опроса граждан с использованием полиграфа, а именно полученных полиграмм в случае использования чернильнопишущего полиграфа либо CD-дисков, дискет, иных носителей компьютерной информации при применении полиграфа компьютерного типа, а также аудио-, видеозаписей, сделанных в ходе опроса, к материалам уголовного дела.

Вовлечённые таким образом в материалы уголовного дела источники информации не могут быть оценены следователем непосредственно. Для их оценки требуются специальные знания. По имеющимся материалам следователем может быть получено заключение специалиста либо назначена экспертиза. В данном случае новое исследование лица с использованием полиграфа уже не проводится, вновь исследуются только те материалы, которые уже имеются по результатам ранее проведённого ОИП.

В сфере исследований личности уже достаточно давно утвердилась точка зрения, допускающая проведение исследований в целях установления свойств и состояний личности при отсутствии непосредственного объекта исследований (заочная и посмертная судебная экспертиза) – самой личности. Предметом исследования при этом являются различные материалы, содержащие сведения, которые характеризуют личность. Так, в порядке проведения посмертной судебно-психиатрической экспертизы (комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы) для решения вопроса о доведении до самоубийства, выявлении личностной предрасположенности к суициду ретроспективному анализу подвергаются имеющиеся в материалах дела данные о поведении лица в прижизненный период, позволяющие судить о содержании и динамике его психического состояния в последний период жизни.

Таким образом, проведение исследования в отношении конкретного лица по уже имеющимся в отношении него материалам при отсутствии объекта исследования не противоречит сложившейся экспертной практике. При назначении нового исследования по материалам проведённого ОИП в ситуации отказа ранее опрошенного лица от повторного исследования (заочно) либо при его смерти не исключается возможность получения заключения специалиста или эксперта.

Для этого в распоряжение специалиста (эксперта) должны быть переданы материалы проведённого ранее ОИП (вопросники, полиграммы и т.д.). Если ОИП проводился с использованием компьютерного полиграфа, его материалы могут быть представлены в электронном виде на дискете, CD-диске и т.п. В этом случае специалист или эксперт должны располагать соответствующей компьютерной программой, позволяющей распознать содержащиеся в материалах проведённого ранее ОИП данные^[47].

Кроме того, большое значение при этом приобретают наличие и качество аудио- и, особенно, видеоматериалов процедуры ОИП. В научной литературе неоднократно отмечалось, что повышению объективности вывода по результатам исследований с использованием полиграфа способствует комплексный подход в оценке полученных результатов, когда убеждение специалиста складывается не только на основе изучения регистрируемых полиграфом показателей, но и с учетом фактического и поведенческого анализа, который возможен только в процессе непосредственного наблюдения за обследуемым лицом. Фактический анализ производится для установления возможной неправдивости субъекта, основанной на оценке его способностей, мотивов, психологических данных и обстоятельств дела. Поведенческий анализ включает в себя оценку поведения субъекта и его высказываний во время опроса. При этом особое значение приобретают внешние невербальные проявления опрашиваемого, его поведенческие реакции на задаваемые вопросы^[48]. Необходимо также учитывать, что регистрируемые полиграфом реакции не носят специфического характера, они могут быть вызваны различными причинами, в том числе связанными с допущенными специалистом нарушениями методики проведения исследования с использованием полиграфа. Оценить соответствие действий специалиста методике исследования на полиграфе при отсутствии видеозаписи затруднительно. Поэтому отсутствие качественной видеозаписи процедуры опроса либо видеозаписи вообще существенно затрудняет повторное исследование полиграмм, полученных в ходе ОИП, а иногда и вовсе исключает возможность получения каких-либо однозначных выводов.

§ 3. Психофизиологическая экспертиза

с использованием полиграфа

Приведённые выше положения свидетельствуют, что наиболее продуктивны в плане «процессуальной адаптации» исследований с использованием полиграфа в уголовном процессе научно-практические разработки, определяющие данный метод с точки зрения использования специальных знаний при расследовании преступлений. Дискуссия по поводу правовых, методических, организационных, терминологических и иных аспектов рассматриваемой проблемы не исключает главного: исследование с использованием полиграфа – это сфера использования специальных знаний сведущего лица при расследовании преступления.

Бесспорно, самой адекватной формой применения полиграфа в доказывании является традиционная для российского уголовного процесса форма использования специальных знаний – судебная экспертиза. Весьма однозначно по этому поводу высказался Н.А. Селиванов: «Поскольку проверка на полиграфе требует применения специальных знаний и проведения соответствующих исследований, имеются все основания говорить о том, что в данном случае налицо все признаки процессуального действия, именуемого экспертизой»^[49].

Один из первых примеров исследований на полиграфе в рамках комплексной психолого-психофизиологической экспертизы имел место в 2001 г. в ходе расследования, проведённого военной прокуратурой. Примечательно, что результаты проведённого исследования на полиграфе не просто нашли отражение в материалах уголовного дела, что случалось и раньше, но и получили соответствующую оценку суда.

Так, в январе 2001 г. военнослужащий А., зная, что в это время в квартире его знакомых в г. Лобня Мытищинского района Московской области находится только двенадцатилетняя С., совместно с Х. проник обманным путём в квартиру А., начал искать деньги и ценности, а Х., затащив девочку в одну из комнат, удушил её, используя резинку для волос и отрезанный от обогревателя кабель. После заключения под стражу А. вместе с двумя другими военнослужащими совершил побег с гауптвахты. Московским окружным военным судом заключение экспертов в отношении Х., составленное по результатам комплексной психолого-психофизиологической экспертизы, было оценено в совокупности с другими доказательствами и положено в основу приговора, которым Х. назначено наказание в виде 20 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима с конфискацией имущества. При этом в приговоре суда отмечалось, что в соответствии с заключением комплексной судебной психолого-психофизиологической экспертизы при предъявлении Х. среди нейтральных фотографии обогревателя, от которого был отрезан кабель, использовавшийся при удушении С., и кровати, на которой девочка была задушена, получены значимые реакции. Это позволяет сделать вывод о том, что подсудимый присутствовал в момент убийства С. Поэтому суд отверг его показания о том, что в квартире он не был вовсе и С. не убивал, как не соответствующие установленным в суде обстоятельствам произошедшего^[50].

В дальнейшем по мере накопления опыта практической реализации наработанных теоретических рекомендаций постепенно происходил процесс внедрения нового вида экспертизы в деятельность правоохранительных органов, сложилось и более или менее признаваемое его название – психофизиологическая экспертиза с использованием полиграфа (ПФЭ).

Среди практических работников мнение о возможности применения полиграфа в ходе экспертных исследований также нашло заметный отклик ‑ количество назначенных и проведённых экспертиз данного вида постоянно увеличивается.

Ярким примером является случай из судебно-следственной практики г.Ульяновска, когда по делу, возбуждённому по признакам ст. 105 УК РФ, было проведено две ПФЭ в отношении свидетелей убийства. Проведённые исследования позволили подтвердить данные ими ранее показания. Подозреваемый в убийстве от прохождения ПФЭ отказался. Суд вынес по данному делу обвинительный приговор. В приговоре судья отметил, что вина подсудимого подтверждается, в том числе и заключениями ПФЭ^[51].

Понятие психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа (ПФЭ). ПФЭ – это процессуальное действие, состоящее из проведения исследования и дачи заключения экспертом по вопросам, разрешение которых требует специальных знаний в области полиграфологии, поставленным уполномоченным на то участником судопроизводства в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу, путём проверки информации, сообщаемой обследуемым лицом. ПФЭ назначается, когда в материалах дела уже имеется информация об обстоятельствах, входящих в предмет доказывания, полученная из показаний допрошенных ранее лиц. В сферу исследований на полиграфе могут быть включены показания любых участников уголовного судопроизводства.

В некотором приближении можно говорить, что в ходе процедуры ПФЭ на основе применяемых методик исследования происходит «сверка» или сравнение содержания информации, запечатлённой в идеальных следах, хранящихся в памяти субъекта, с содержанием той информации, которая была сообщена им в ходе допроса. Полученные результаты отражаются в заключении эксперта-полиграфолога, приобретая тем самым статус доказательств по уголовному делу.

Назначение ПФЭ может быть целесообразно не только в целях изобличения лица, дающего ложные показания, но и в ситуации, когда участник уголовного процесса сотрудничает со следствием. В этом случае результаты ПФЭ, подтверждающие ранее данные лицом показания, усиливают его позицию и являются косвенным свидетельством ложности содержательно иных показаний данных по тем же обстоятельствам другими лицами.

Конечно, любые показания содержат в себе информацию о множестве обстоятельств, характеризующих явления и процессы, сопутствующие расследованию преступления. Все они не могут быть оценены с использованием полиграфа в ходе ПФЭ. Любое исследование на полиграфе независимо от формы проведения имеет ограничения, связанные с продолжительностью подобных исследований (не более 2‑3 часов). Это делает физически невозможной проверку всех деталей, содержащихся в показаниях субъекта. Поэтому перед экспертом должны ставиться вопросы, касающиеся только важнейших, ключевых аспектов показаний проверяемого лица.

Очевидно, что производство психофизиологического исследования с использованием полиграфа в форме экспертизы по уголовному делу должно соответствовать всем требованиям назначения и производства судебных экспертиз, предусмотренным действующим законодательством. Большинство вопросов, которые могут возникнуть в связи с реализацией требований главы 27 УПК РФ, регламентирующей производство экспертизы, поддаются решению, учитывая законодательно допустимую свободу методических и организационно-технических действий эксперта. Юридическим основанием производства ПФЭ является постановление, выносимое управомоченным субъектом в соответствии с требованиями ст. 195 УПК РФ (Приложение 1).

Говоря о применении полиграфа в судопроизводстве в форме психофизиологической экспертизы, нельзя не упомянуть об основополагающем принципе проведения проверок на полиграфе – их методически обусловленной добровольности. Добровольное согласие лица на участие в исследовании с использованием полиграфа, проводимого в любой форме, является необходимой основой получения корректного, достоверного результата по итогам исследования. Придание проверкам на полиграфе статуса экспертизы ни в коем случае не означает возможности их принудительного производства. Поэтому при ознакомлении лица с постановлением о назначении ПФЭ от него в обязательном порядке должно быть получено письменное добровольное согласие на участие в экспертном исследовании.

В процессе своего становления ПФЭ прошла путь, характерный для новых видов исследований, появляющихся в судебно-следственной практике. Как правило, использование специальных знаний из той или иной области в судопроизводстве всегда начинается с попыток работников правоохранительных органов самостоятельно применить их на практике. Затем в процесс расследования преступлений вовлекаются соответствующие специалисты, преимущественно из числа сотрудников вузов, научно-исследовательских институтов и т.п. Далее встаёт вопрос об использовании этих знаний в форме судебной экспертизы, что служит мощным импульсом для проведения научно-исследовательских и практических изысканий в целях разработки конкретных организационных, методических, правовых и иных мер, призванных упорядочить процесс внедрения нового направления экспертных исследований в судебно-следственную практику. С учётом сложившихся в судебной экспертологии общих представлений конкретизируются понятия объекта и предмета экспертизы, уточняются задачи и методика экспертного исследования, требования, предъявляемые к субъекту экспертной деятельности^[52].

Объект ПФЭ. Объект экспертизы является неотъемлемым и определяющим признаком видовой принадлежности экспертного исследования, источником сведений о тех или иных событиях.

Понятие объекта экспертизы принято рассматривать с точки зрения как науки, так и практики. Применительно к понятиям науки судебной экспертизы, объект судебной экспертизы ‑ это род (вид) объектов, какой-либо класс, категория предметов, характеризующихся общими свойствами. В практической экспертной деятельности это, как правило, определенный предмет (предметы), поступающий на исследование эксперту.

Если отвлечься от частных различий, то можно увидеть, что большинство авторов под объектом судебной экспертизы понимают имеющий законное происхождение материализованный носитель потенциальной доказательственной информации по делу, подлежащий экспертному исследованию с целью решения поставленной следователем (судом) задачи и составления заключения эксперта, являющегося процессуальным источником доказательств^[53].

К существенным сторонам любого объекта судебной экспертизы относятся:

а) его материальная природа – это всегда вещь, предмет, иной материальный носитель криминалистически значимой информации^[54];

б) связь объекта с преступлением, выраженная в процессуальном приобщении к делу в качестве вещественного доказательства либо зафиксированная иным законным путём;

в) информационная ценность объекта экспертизы как источника потенциальной доказательственной информации о преступлении, которая нуждается в переводе ее в актуальную доказательственную информацию по делу путем применения специальных познаний;

г) гносеологическая сущность или познаваемость объекта экспертизы: он является носителем различных свойств и качеств, поддающихся экспертному познанию посредством применения экспертной методики, предполагающему выявление, фиксацию, анализ информативных сигналов – диагностических, идентификационных либо классификационных признаков.

Как известно, объекты судебной экспертизы могут классифицироваться по различным основаниям. Использование разработанных классификационных построений позволяет лучше понять особенности объекта ПФЭ.

В зависимости от места в процессе решения экспертной задачи объекты судебной экспертизы подразделяются на:

‑ основные, т.е. непосредственно связанные с событием преступления;

‑ сравнительные материалы (образцы для сравнительного исследования);

‑ материалы, содержащие справочные (информационные) данные о свойствах объекта экспертного исследования (протоколы следственных и судебных действий, ГОСТы, справочники и пр.)^[55].

Исходя из этих позиций основным объектом ПФЭ необходимо признать лицо – участника процесса, обладающего переменным процессуальным статусом (подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, свидетель, потерпевший, истец, ответчик и т.д.) и направляемое на исследование с использованием полиграфа. Другими источниками информации (объектами познания) для эксперта являются материалы уголовного дела, содержащие сведения о ранее данных лицом показаниях, результатах проведённых экспертиз и иные сведения, с учётом которых определяются возможность и конкретная методика исследования, характер и последовательность используемых тестов и т.д.

С учетом иерархии значений объекты судебной экспертизы делят на: общий, родовой, специальный и конкретный^[56].

Общий объект – это «понятие, обозначающее теоретическую совокупность всех без исключения носителей информации, которые исследуются в ходе производства судебных экспертиз»^[57]. Законодатель в ст. 10 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»^[58] наполняет понятие общего объекта судебной экспертизы конкретным содержанием: «Объектами исследований являются вещественные доказательства, образцы для сравнительного исследования, документы, предметы, животные, трупы и их части, а также материалы дела, по которому производится судебная экспертиза. Исследования проводятся также в отношении живых лиц».

Родовой объект отражает совокупность материальных носителей информации, объединенных общностью свойств (качеств), исследуемых в рамках класса, рода экспертизы. На наш взгляд, применительно к ПФЭ в качестве родового объекта следует рассматривать личность.

Следует отметить, что в криминалистической литературе иногда ставится знак равенства между понятиями «человек» и «личность»^[59]. Однако, несмотря на близость указанных категорий, отождествлять их нельзя. Строго говоря, понятие «человек» характеризует субъекта с точки зрения его принадлежности к биологическому виду homo sapiens с присущими ему биологическими признаками. Понятие же «личность» отражает прежде всего социальную ценность и социальные качества субъекта. Приобретение человеком особых социальных качеств в процессе его жизнедеятельности обусловливает процесс становления личности. Личность есть результат социализации человека, обретения им общественных связей, освоения разнообразных социальных достижений и развития на этой основе собственных индивидуальных черт. При этом личность тем значительнее, чем глубже и активнее в процессе социализации она вбирает в себя достижения общественного развития. Личность – это саморегулируемая система, широко представленная набором свойств, базирующихся на эффективной высшей нервной деятельности человека. Таким образом, человек и личность – понятия связанные, но не тождественные. Человек – это биологическая основа личности, а личность – это «надстройка», формируемая в процессе социализации и развития человека.

Личность как система ‑ это чрезвычайно сложное по своим характеристикам и проявлениям образование. Исследование личности в уголовном судопроизводстве, осуществляемое, в том числе, с привлечением специальных знаний сведущих лиц, представляет собой очень сложную задачу, которая не может быть решена в рамках какого-то одного направления исследований. Поэтому личность выступает родовым объектом многих направлений экспертных исследований (психологических, психиатрических, социологических и др.), которые могут быть объединены в экспериментальный класс судебной экспертизы личности^[60].

Специфика же объекта познания каждого из указанных направлений экспертных исследований раскрывается путём характеристики специального объекта судебной экспертизы. В литературе специальный объект определяется как «совокупность сторон, свойств носителя информации (родового объекта), которые являются специфическими для определённого класса, рода или вида судебной экспертизы»^[61]. Таким образом, специальный объект – это часть, сторона, фрагмент родового объекта, непосредственно подвергаемый исследованию с использованием особой методики в рамках конкретного направления (рода, вида, разновидности) экспертиз.

ПФЭ представляет собой протекающую в установленном процессуальном порядке процедуру применения специальных знаний из области полиграфологии, сопряженную с использованием технических средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей. При проведении ПФЭ осуществляются регистрация (контроль) и анализ (оценка) физиологических показателей и психофизиологических реакций обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы, в особом порядке подобранные и систематизированные.

Исходя из этого, в качестве специального объекта ПФЭ следует рассматривать психику человека, прежде всего такое сложное явление, как память, выражающееся в способности человека запоминать и сохранять в сознании различные обстоятельства, имевшие место в прошлом (идеальные следы). Учитывая, что психические явления недоступны непосредственному чувственному познанию, в предмет ПФЭ входят также сопряженные с ними физиологические процессы, фиксируемые при помощи полиграфа и выступающие объективным критерием оценки психических проявлений поведения человека.

Отмеченные выше элементы, составляющие специальный объект ПФЭ, могут быть исследованы не иначе как через конкретную личность, вероятного носителя значимой для следствия информации. Поэтому в качестве конкретного объекта ПФЭ необходимо рассматривать персонально определённое лицо – участника уголовного процесса, направляемое на исследование в рамках ПФЭ. Как мы отмечали выше, помимо основного конкретного объекта на экспертизу должны быть представлены материалы уголовного дела, содержащие сведения, необходимые для качественного проведения исследования. Именно конкретного человека и материалы конкретного уголовного дела указывает лицо, осуществляющее расследование, или суд при вынесении постановления (определения) о назначении судебной экспертизы.

Определяя таким образом объект ПФЭ, следует подчеркнуть, что данный подход ориентирован прежде всего на классические каноны общей теории судебной экспертизы^[62].

Проявления и особенности личностных и иных качеств проверяемого субъекта требуют анализа и оценки не только в процессе проведения исследования, но и на этапе назначения ПФЭ.

Современное техническое и методическое обеспечение ПФЭ позволяет проводить исследование, которое не наносит вреда здоровью человека. В связи с чем данная экспертиза может быть назначена и проведена в отношении любого лица, участвующего в уголовном расследовании в соответствующем процессуальном статусе. Вместе с тем проведению экспертизы, как впрочем и исследованию с использованием полиграфа в любой иной форме, могут помешать заболевания, а также психические или физические состояния человека, образующие в своей совокупности ряд противопоказаний к проведению исследований на полиграфе. В их числе необходимо отметить следующие.

1. Возраст проверяемого лица и соответствующий ему уровень социально-психологического развития личности. И современное законодательство, и правовая доктрина не исключают возможности участия в расследовании, в производстве следственных действий несовершеннолетних (до 18 лет) и даже малолетних (моложе 11‑12 лет) лиц. А.А. Закатов по этому поводу выразил мнение, что малолетний может быть привлечён для допроса, если уровень его умственного развития, по мнению специалиста-психолога, позволяет воспринять, запомнить и сообщить следователю или суду определённые данные, необходимые для расследования^[63]. В свою очередь, М.С. Строгович подчёркивал, что «малолетние свидетели бывают очень наблюдательны, они подчас замечают такую подробность, на которую взрослый мог и не обратить внимания»^[64].

Вместе с тем у несовершеннолетних, особенно малолетних, отмечается заметное несовершенство некоторых психологических процессов по сравнению со взрослыми. При этом характерные для детей особенности психики не являются ни психическими, ни физическими недостатками, но они, безусловно, влияют на процессы восприятия, воспоминания и воспроизведения информации. Происходящее со временем развитие психики несовершеннолетних выражается постепенно в повышении адекватности и полноты указанных психических процессов. Таким образом, психология ребёнка, в том числе перцептивные процессы, в силу своего развития претерпевает постоянные изменения^[65].

Сложность проведения исследований с использованием полиграфа в отношении несовершеннолетних определяется невозможностью до конца понять ими как смысла, так и социальной значимости вопроса. При сообщении сведений о пережитом событии дети часто склонны к фантазированию и преувеличению, они стремятся домысливать неизвестные им обстоятельства для придания общей картине произошедшего разумного с их точки зрения смысла. Однако из-за психологической и социальной незрелости выстраиваемые ими связи зачастую не носят адекватного характера, а мнимые факты неотделимы от действительных. В силу общей инфантильности процедура тестирования нередко воспринимается как игра, несовершеннолетние вживаются в роль преступника. Всё это может привести к значительному искажению ответов на предъявляемые вопросы.

Поэтому в современной теории и практике проведения ПФИ сложилось мнение о нежелательности проведения исследования в отношении лиц моложе 14 лет. В ведомственных инструкциях, регламентирующих производство оперативно-розыскного мероприятия – опроса с использованием полиграфа, это правило носит императивных характер. Учитывается это ограничение и авторами, участвующими в разработке методик проведения исследований с использованием полиграфа. Например, оно указывается в методических рекомендациях по проведению в АНО «ЦНКЭС»^[66] психофизиологического исследования с использованием полиграфа.

В УПК РФ нет каких-либо возрастных ограничений, касающихся лиц, в отношении которых проводится экспертное исследование. Тем не менее, учитывая приведённые выше положения, назначение ПФЭ в отношении лиц, не достигших 14-лентего возраста, нежелательно. Кроме того, принимая во внимание, что в ходе процедуры ПФЭ по существу производится проверка данных ранее показаний, при назначении и производстве ПФЭ в отношении лиц 14-18-летнего возраста следует учитывать положения ст. 45, 425, 426 УПК РФ, определяющих участие в производстве по делу педагога, психолога, представителя или законного представителя. При проведении ПФЭ в отношении несовершеннолетнего, не достигшего возраста 16 лет, участие педагога или психолога обязательно. Их участие позволит эксперту лучше ориентироваться в вопросах психического развития и психических особенностей обследуемого. Представитель и законный представитель несовершеннолетнего, призванные повысить уровень представительства несовершеннолетнего, должны в обязательном порядке привлекаться к процедуре получения от несовершеннолетнего добровольного согласия на участие в ПФЭ. Поэтому обследование лица, не достигшего 18-летнего возраста, проводится только при наличии письменного согласия на участие в ПФЭ не только самого несовершеннолетнего, но и его представителя или законного представителя.

2. Умственное развитие. Дефекты умственного развития обследуемого лица сильно усложняют получение достоверных результатов в ходе исследования с использованием полиграфа, хотя и не всегда исключают их полностью. В каждом случае данная проблема решается индивидуально, с учётом адекватности реагирования лица на установочные тесты в начале этапа непосредственного тестирования при производстве ПФЭ. В.А. Варламов по этому поводу пишет, что «если степень умственной отсталости такова, что у обследуемого полностью отсутствует критика своего поведения, то он расскажет всё как на духу и полиграфное обследование проводить не надо. Если же хотя бы немного сохранена критика своего поведения, то обследуемый понимает, что его признание повлечёт неприятные последствия для него, что повлечёт за собой стремление скрывать искомую информацию. Значит, вопросы будут иметь для лица некоторую значимость (хотя, возможно, и слабовыраженную), что создаёт предпосылки для успешного проведения исследования с использованием полиграфа»^[67]. Однако выраженная умственная отсталость приводит к непониманию испытуемым сути процедуры исследования на полиграфе, несоблюдению им требований к поведению в ходе исследования и иным негативным последствиям, что может исключать возможность получения каких-либо определённых выводов по результатам исследования.

Так, в ходе расследования одного из убийств на исследование с использованием полиграфа была направлена женщина 52 лет, сельская жительница, имевшая образование в 7 классов сельской школы. Объяснения специалиста-полиграфолога в ходе предтестовой беседы не нашли у неё понимания. Требования к поведению в ходе тестирования, сама процедура проверки, датчики полиграфа вызвали у неё искреннее удивление. Установочные тесты выявили неадекватность её реагирования на установочные тесты, указания специалиста о необходимости отвечать определённым образом испытуемой постоянно нарушались. С учётом отмеченных обстоятельств специалист принял решение не проводить дальнейшее тестирование и сделал вывод о том, что ответить на поставленные перед ним вопросы не представляется возможным^[68].

При наличии данных о низком уровне интеллектуального развития лица, чьи показания требуют проверки, решение о назначении ПФЭ должно приниматься с учётом результатов судебно-психологической или судебно-психиатрической экспертизы, содержащих сведения о возможности этого лица правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них показания.

3. Наличие хронического психического заболевания (шизофрении, эпилепсии и т.д.). По мнению некоторых специалистов (А.И. Скрыпников, И.С. Зубрилова, С.Н. Зерин), психическое заболевание является фактором, исключающим возможность проведения исследования с использованием полиграфа. Однако фактическое состояние лица в период протекания психического заболевания может быть неодинаковым: периоды обострений могут сменяться периодами ремиссии, когда психическое состояние лица находится в пределах нормы. В последнем случае проведение ПФЭ не исключено, но решение о производстве ПФЭ должно приниматься с учётом мнения психиатров.

4. Употребление лицом психоактивных веществ (алкоголя, наркотических средств, психотропных препаратов). В состоянии наркотического или алкогольного опьянения проведение исследования с использованием полиграфа исключено, так как в подобном состоянии очень высока вероятность неадекватного реагирования на предъявляемые стимулы. Это же можно сказать и о периоде времени после приёма сильнодействующих лекарств, так называемых нейролептиков. Тестирование становится возможным только после прекращения действия указанных веществ и препаратов. Тестирование наркоманов не может осуществляться на фоне абстинентных проявлений (в период «ломки»).

5. Крайняя степень утомления, резко выраженное физическое истощение, острые боли. В подобных состояниях психика человека характеризуется наличием выраженной доминанты, т.е. господствующего в центральной нервной системе очага возбуждения, тормозящего работу других нервных центров^[69]. В этой ситуации вопросы, связанные с темой исследования, могут вытесняться в сознании человека другими, гораздо для него более значимыми в данный момент проблемами. Возможность проведения исследования появляется по прошествии определённого времени в связи с восстановлением нормального психологического или физического состояния человека.

6. Острые и хронические соматические заболевания в период обострения и декомпенсации. Применительно к производству ПФЭ данные заболевания следует рассматривать как относительное противопоказание. Говоря об относительности противопоказаний, следует подчеркнуть, что решение вопроса всегда будет базироваться на индивидуальном подходе к оценке состояния здоровья лица, в отношении которого планируется проведение ПФЭ. Таким образом, корректнее вести речь не о заболеваниях, рассматривая их как некий перечень, исключающий процедуру ПФЭ, а о состояниях, препятствующих в конкретной ситуации осуществить процедуру опроса.

Проблема заключается не столько в том, что те или иные заболевания могут искажать показатели регистрируемых на полиграфе реакций, а в том, что ситуация проведения ПФЭ, характеризующаяся высоким уровнем стрессогенности, может негативно сказаться на состоянии здоровья испытуемого, например спровоцировать гипертонический криз при наличии у испытуемого патологии сердечно-сосудистой системы, следствием чего станет прекращение процедуры опроса. Поэтому квалифицированный полиграфолог обязан прогнозировать подобные ситуации и в случаях, когда проблема выходит за рамки его компетенции, осуществлять превентивные консультации со специалистами.

При наличии противопоказаний лучше перенести исследование на более поздний срок, дождаться нормального функционирования органов и систем человека, либо, если это невозможно, отказаться от проведения ПФЭ.

7. Наличие второй половины беременности. Как свидетельствует практический опыт проведения исследований с использованием полиграфа, само по себе наличие беременности, даже её второй половины, не исключает возможности проведения ПФЭ. В научной литературе описывается случай успешного тестирования женщины, находившейся на 9-м месяце беременности^[70]. Поэтому при отсутствии медицинских противопоказаний в данной ситуации на первый план могут выходить противопоказания этического порядка. Кроме того, необходимо учитывать, что сама процедура тестирования, действия полиграфолога при обсуждении вопросов тестов способны вызвать излишнее эмоциональное возбуждение испытуемой, что в свою очередь может негативно сказаться на дальнейшем протекании беременности.

Личность обследуемого как объекта ПФЭ интересна не только в плане установления противопоказаний к обследованию, но и для выбора эффективной формы взаимодействия эксперта с испытуемым, правильной оценки особенностей поведения последнего в процессе производства ПФЭ, а также правильной оценки полученных психофизиологических реакций. Как отмечают С.И. Оглоблин и А.Ю. Молчанов, в ходе исследования с использованием полиграфа грамотный и опытный специалист просто обязан уловить «отголоски» тончайших особенностей личности обследуемого лица и строить в дальнейшем на этой основе всю тактику проводимого им мероприятия^[71].

Сбор данных о личности в рамках подготовки к проведению и при проведении ПФИ необходимо рассматривать исключительно как прикладную задачу, основанную на полисистемном подходе. Данный подход включает формулирование цели и перечисление задач, соответствующих функционированию объекта исследования в определённом хронологическом диапазоне, что сопровождается подбором или разработкой оптимального инструментария, выбором методов исследования, анализа информации и т.д. Обработанная таким образом информация о личности оптимально соответствует практике доказывания и целям использования доказательств, так как включает весь спектр данных, в том числе и полученных по каналам оперативных служб органов правоприменения.

Предмет ПФЭ. Содержание предмета судебной экспертизы необходимо рассматривать с двух позиций ‑ научной и практической.

С точки зрения научной отрасли знания предметом науки о судебной экспертизе являются закономерности формирования свойств объектов и их изменения в связи с совершением преступления. Научные представления о предмете судебной экспертизы определяют компетенцию и возможности различных видов и разновидностей судебных экспертиз, служат основанием для отграничения их друг от друга, а в практической деятельности ‑ базой для эффективного и правильного использования специальных знаний.

С точки зрения практической деятельности предметом судебной экспертизы являются фактические данные (обстоятельства дела), устанавливаемые на основе специальных научных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла и исследования материалов уголовного дела. Такой точки зрения придерживается большинство авторов, затрагивавших данную проблему в своих исследованиях. Например, Ю.К. Орлов полагает, что предметом судебной экспертизы выступают «факты, обстоятельства (фактические данные), устанавливаемые посредством экспертизы»^[72]. По мнению Т.В. Аверьяновой, предметом экспертизы можно считать установление фактов (фактических данных), суждений о факте, имеющих значение для уголовного, гражданского, арбитражного дела либо дел об административных правонарушениях, путём исследования объектов экспертизы, являющихся материальными носителями информации о происшедшем событии^[73].

Предмет судебной экспертизы непосредственно связан с её объектом. Соотношение объекта и предмета экспертизы таково: объект экспертизы – это источник информации, причем самой разнообразной, а предмет экспертизы – это сама информация, получаемая в процессе изучения объекта.

Предмет судебной экспертизы, назначаемой по конкретному делу, связан также с предметом доказывания и экспертной задачей.

Цель ПФЭ ‑ выявление актуальной для судопроизводства скрываемой информации либо легализация информации о событиях, действиях, фактах, имевших место до осуществления процедуры ПФЭ, в отношении участников уголовного процесса с переменным процессуальным статусом. В процессе расследования достижение указанной цели имеет существенное значение в контексте установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ). Любое деяние (действие или бездействие), отнесённое к категории преступных, совершается во времени и пространстве, ему способствуют определённые обстоятельства, в том числе и те, которые не имеют уголовно-правового значения. Без выяснения всех этих обстоятельств невозможно установить, было или не было совершено уголовно наказуемое деяние. В УПК РФ обстоятельства, подлежащие доказыванию, сформулированы в общем виде, т.е. применимы ко всем видам преступления. При производстве по уголовному делу подлежат доказыванию:

‑ событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);

‑ виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы;

‑ обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;

‑ характер и размер вреда, причиненного преступлением;

‑ обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния;

‑ обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание;

‑ обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания;

‑ обстоятельства, способствовавшие совершению преступления.

Результаты ПФЭ могут использоваться в доказывании, если они способствуют установлению отмеченных выше обстоятельств. В этой связи должен быть поставлен вопрос о круге задач, решаемых при помощи ПФЭ. Экспертные задачи определяются в вопросах эксперту исходя из предмета исследования и конкретных обстоятельств дела. Поскольку задача перед экспертом формулируется в виде вопроса, то и предмет судебной экспертизы опосредованно выражается через этот вопрос.

Вопросы, выносимые на разрешение ПФЭ. Научной общественностью дискутировалась проблема о формулировке вопросов экспертам при производстве ПФЭ. При этом единодушно была отвергнута допустимость постановки вопросов о виновности проверяемого лица в совершении преступления, о ложности сообщённых им ранее сведений либо о существовании события или отдельных обстоятельств преступления. Виновность или невиновность человека, правдивость или ложность его показаний, наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию, устанавливаются исключительно органами, осуществляющими расследование, и судом. Поэтому с учётом представлений об объекте и предмете ПФЭ задачи эксперту должны быть поставлены в форме вопроса о наличии (отсутствии) при проведении исследования в отношении конкретного лица психофизиологических реакций, свидетельствующих о существовании в его памяти идеальных следов соответствующего события или явления. Кроме того, для правильного истолкования вывода по данному вопросу необходимо дополнительно ставить вопрос об обстоятельствах формирования в памяти человека вышеуказанных образов, т.е. определить характер связи образов с событием, отражением которого они являются (сформировались ли данные следы в результате непосредственного отражения лицом обстоятельств события либо являются результатом опосредованного их отражения путём получения соответствующей информации от иных лиц в посткриминальный период).

Таким образом, в ситуации, когда лицо (подозреваемый, обвиняемый, свидетель или потерпевший) скрывает свою осведомлённость об обстоятельствах расследуемого преступления, на разрешение эксперта могут быть поставлены следующие вопросы:

– Выявляются ли в ходе исследования с использованием полиграфа психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что гр. Н. располагает информацией о деталях случившегося? Если да, то какой именно информацией может располагать гр. Н.?

– При каких обстоятельствах могла быть получена гр. Н. эта информация? Могла ли она быть получена на момент случившегося?^[74]

В ситуации же, когда лицо демонстрирует сотрудничество с органами расследования и даёт показания по обстоятельствам дела, но имеются сомнения в их достоверности, вопрос может быть поставлен в иной форме:

– Согласуются ли выявленные в ходе исследования с использованием полиграфа психофизиологические реакции гр. Н. с его показаниями об обстоятельствах … (указывается характеристика преступления), а именно, что … (указываются требующие проверки показания)?

Важным, на наш взгляд, представляется вопрос о том, осведомлённость о каких именно деталях расследуемого события может устанавливаться в процессе исследования на полиграфе. Как известно, совершённое человеком в реальной действительности общественно опасное деяние будет признано преступлением, если оно содержит определённый УК РФ состав преступления, элементами которого выступают объект и объективная сторона, субъект и субъективная сторона преступления.

Проведение ПФЭ наиболее эффективно для установления обстоятельств, которые обследуемое лицо непосредственно наблюдало либо участником которых оно являлось, т.е. обстоятельств, объективно существовавших, «подтверждённых действием». Поэтому наиболее отчётливое отражение в памяти человека находят обстоятельства, характеризующие объективную сторону преступления (место, время, способ совершения преступления, использовавшиеся орудия преступления и т.д.), предмет преступного посягательства, субъект преступления (лицо или лиц, участвовавших в его совершении), жертву преступления (как правило, в случае непосредственного контакта преступника и жертвы). Как справедливо отмечает В.А. Варламов, вопросы, которые ставятся перед полиграфологом, должны касаться следующих направлений информационного поиска:

– «Кто?»: кто участвовал в совершении преступления либо кто является жертвой, каковы характеристики указанных лиц (одежда, цвет волос, возраст и пр.);

– «Что?»: каковы обстоятельства произошедшего, что и как было сделано преступником, какие действия были совершены жертвой и т.д.;

– «Когда?»: имеется в виду временной период, дата совершения преступления;

– «Где?»: эта тема связана с особенностями обстановки совершения преступления^[75].

При этом необходимо учитывать, что проверочные вопросы на указанные темы могут «сработать» лишь в том случае, когда проверяемые обстоятельства не просто объективно существовали в прошлом «вокруг» проверяемого лица, но и запечатлелись, нашли отражение в его памяти. В практической жизни на процессы восприятия влияют многие факторы объективного и субъективного характера. В результате нередки случаи, когда лицо, являвшееся непосредственным участником преступного события, не запоминает, казалось бы, очевидных обстоятельств, сопутствовавших его развитию.

Проблемным является вопрос о проведении ПФЭ для установления обстоятельств, характеризующих субъективную сторону преступления. Субъективная сторона раскрывает внутреннюю сферу преступления, внутренний мир лица, его совершившего, его психическую деятельность в момент совершения преступления или связанную непосредственно с преступлением. По многим составам проблема изобличения преступника, доказывания субъективной стороны преступления, мотива, цели совершённых действий вызывает значительные трудности. Поэтому в научной литературе высказано мнение, что одним из действенных методов, способствующих преодолению указанных трудностей, является метод исследований с использованием полиграфа^[76].

Однако возможность использования ПФИ в указанных целях не всегда очевидна и требует значительных оговорок. В любом случае речь может идти не об установлении посредством производства ПФЭ формы вины, мотива или цели, а только об обладании лицом информацией о действиях, обусловленных определённым мотивом и целью. Иногда установления факта обладания лицом некоей информацией достаточно для вынесения следователем оценочных суждений об элементах субъективной стороны преступления.

В практике авторов данной работы был случай, когда исследование с использованием полиграфа, проведённое в отношении гр. Г, задержанного после попытки сбыть в магазине фальшивую купюру достоинством 1000 рублей, показало, что проверяемый знал о том, что указанная купюра является фальшивой ещё до попытки расплатиться ею. Это прямо указывало на умышленный характер его действий, что и нашло подтверждение в ходе дальнейшего расследования.

Тем не менее следует учитывать, что почти каждый человек выступает носителем весьма впечатляющего и яркого «букета» психических переживаний, фантазий, мечтаний и т.п., в том числе касающихся разнообразных вариантов социально неодобряемого и даже преступного поведения. Однако в практических делах данные внутренние потенции могут и не найти объективной реализации. Между мотивами, потребностями, желаниями, с одной стороны, и конкретными поступками ‑ с другой, лежит целый ряд опосредующих и промежуточных звеньев, в результате чего подобные субъективные переживания, отражаясь в сознании личности, могут не иметь «подтверждения действием»^[77]. Поэтому установление в процессе исследования с использованием полиграфа наличия у проверяемого лица соответствующих желаний, потребностей и т.п. вряд ли может рассматриваться как прямое свидетельство существования умысла, мотива или цели в уголовно-правовом смысле. Нельзя забывать об одном из принципиальных положений психологической науки, постулирующем отсутствие однозначного соответствия особенностей личности субъекта его поступкам. Данная связь может носить только вероятностный характер.

В ситуации конкретного обследования возможность решения задачи по установлению обстоятельств, характеризующих элементы субъективной стороны преступления, должна решаться индивидуально, с учётом особенностей расследуемого дела.

Методика проведения ПФЭ. Методика судебно-экспертного исследования в целом представляет собой систему категорических или альтернативных научно обоснованных предписаний по выбору и применению в определённой последовательности и в определённых существующих или создаваемых условиях методов, приёмов и средств (приспособлений, приборов, аппаратуры) для решения экспертной задачи^[78].

До настоящего времени единой общепризнанной методики проведения ПФЭ в вышеуказанном смысле пока не существует. Это, однако, нельзя считать существенным недостатком рассматриваемой экспертизы, поскольку, как известно, эксперт свободен в выборе методики и технических средств проведения исследования^[79].

Отсутствие унифицированной, общепризнанной методики характерно не только для ПФЭ, но и для многих других видов экспертиз. Признанный авторитет в области судебной экспертологии, Е.Р. Россинская свидетельствует, что, хотя в ст. 11 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» указывается, что «государственные судебно-экспертные учреждения одного и того же профиля осуществляют деятельность по организации и производству судебной экспертизы на основе единого научно-методического подхода к экспертной практике, профессиональной подготовке и специализации экспертов», судебно-экспертные методики, разработанные в разных ведомствах, часто противоречат друг другу. Поэтому результаты судебных экспертиз, выполненных на основании этих методик в судебно-экспертных учреждениях различных ведомств, могут иметь противоречия. Выпускаемые разными ведомствами методические указания по производству экспертиз нередко плохо согласуются. Рассредоточение публикаций об экспертных методиках в ведомственных изданиях затрудняет ознакомление с ними следственных и судебных работников, производящих оценку заключений экспертов. Для других же участников судопроизводства эти методики практически недоступны, а их апробация и внедрение пока ещё недостаточно часто производятся на межведомственном уровне. Государственные стандарты на экспертные методики пока отсутствуют^[80].

Кроме того, следует отметить, что методики проведения тестирования на полиграфе, являющегося основным этапом ПФИ, наработанные мировой практикой, общеизвестны и апробированы в России (речь идет о порядке использования специальных знаний их носителем при проведении исследования как такового). Технология проведения исследований с использованием полиграфа, методы тестирования, форматы тестов, условия их применения, правила исследования и оценки результатов полиграфологом и иные вопросы методического характера подробно изучены как зарубежными, так и отечественными специалистами в области полиграфологии^[81] и служат прекрасным ориентиром в практике проведения экспертиз и иных исследований с использованием полиграфа при расследовании преступлений. Помимо специальных знаний эксперт-полиграфолог в своей работе должен руководствоваться положениями Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».

Вместе с тем, принимая во внимание новизну рассматриваемого вида судебных экспертиз, мы поддерживаем позицию тех авторов, которые полагают, что работа по оптимизации и унификации экспертной методики проведения ПФЭ должна развиваться. В частности, это необходимо для обеспечения доступности восприятия сути ПФЭ лицами, не являющимися специалистами в области полиграфологии, но призванными оценивать и использовать их результаты в юридическом процессе (в первую очередь, речь идет о судьях, следователях и иных участниках судопроизводства). Методика ПФЭ призвана предельно точно отражать профессиональный «стандарт качества» проводимого исследования.

Стремление выработать единый подход к порядку производства ПФЭ заставляет многих специалистов в области полиграфологии прилагать усилия к созданию, апробации, официальному оформлению общих методик проведения исследований и экспертиз с использованием полиграфа. Известны разработки в этой области таких учёных и практиков, как Я.В. Комиссарова, А.Б. Пеленицын, В.Н. Федоренко, Ю.И. Холодный и др. Отличаясь в деталях, предлагаемые ими модели производства ПФЭ имеют много общего в своих основных, принципиальных положениях, что, безусловно, свидетельствует о постепенном сближении позиций и унификации подходов к решению методических вопросов.

Место ПФЭ в научной классификации судебных экспертиз. На основе изложенных представлений об объекте, предмете и методике ПФЭ необходимо определить место ПФЭ в системе иных экспертиз. Как известно, судебные экспертизы принято делить на классы, роды, виды и подвиды (разновидности). Один из основателей данного подхода к классификации судебных экспертиз А.Р. Шляхов выделяет класс «судебно-медицинские и психофизиологические экспертизы», объединяющий три рода экспертиз – судебно-медицинскую, судебно-психиатрическую и судебно-психологическую. Однако выделение психофизиологической экспертизы, заявленной в наименовании класса, в качестве рода не предусмотрено^[82]. На основе данного подхода к классификации судебных экспертиз формируются перечни экспертных исследований, проводимых в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации.

Так, психологическая экспертиза, проводившаяся в системе государственных судебно-экспертных учреждений Министерства юстиции РФ более 20 лет, согласно приказу Минюста РФ от 14 мая 2003 г. № 114 (зарегистрирован в Минюсте РФ 27 мая 2003 г., № 4596), вошла в Перечень экспертных специальностей, по которым предоставляется право самостоятельного производства судебных экспертиз в судебно-экспертных учреждениях Министерства юстиции Российской Федерации. При этом род экспертизы определен как «психологическая», а экспертная специальность названа «исследование психологии и психофизиологии человека». В соответствии с приказом № 15 от 15 января 2003 г. министра юстиции РФ об утверждении норм обеспечения судебно-экспертных учреждений Минюста РФ приборами и оборудованием для производства судебных экспертиз региональные экспертные учреждения данного Министерства начали широко оснащаться полиграфами, а в штатное расписание введена должность специалистов и экспертов-полиграфологов, призванных обеспечить производство ПФЭ в практике расследования уголовных дел.

Аналогичные преобразования происходят в экспертных учреждениях и иных ведомств. Официальный перечень экспертных исследований, проводимых в Государственных судебно-экспертных учреждениях Министерства обороны РФ, утверждённый начальником Главного военно-медицинского управления Министерства обороны РФ 29 декабря 2005. г., включает роды, виды и разновидности судебных экспертиз. Внутри рода «судебно-психиатрические экспертизы» содержится вид «психофизиологические экспертизы и исследования с использованием полиграфа».

Здесь необходимо, на наш взгляд, сделать небольшое отступление в изложении, обратив внимание на то обстоятельство, что включение экспертиз и исследований с использованием полиграфа в род психиатрических экспертиз с точки зрения оснований для классификации (объект, предмет, метод исследования) само по себе является неверным, хотя бы потому, что объектом данного рода экспертиз выступают лица, страдающие психическими расстройствами. В то же время любое исследование с использованием полиграфа может быть проведено только в отношении лиц, которые на момент исследования являются психически здоровыми людьми.

Поэтому подход, избранный в судебно-экспертных учреждениях Минюста РФ, в определении родовой принадлежности ПФЭ выглядит более правильным и находит поддержку в научных кругах, исследующих проблему судебной экспертизы личности^[83].

Учитывая, что родовым объектом ПФЭ выступает личность, а специальным объектом – такое сложное психическое явление, как память ПФЭ логично относить к роду судебно-психологических экспертиз. Видовая принадлежность ПФЭ должна определяться с учётом того, что исследование памяти человека (идеальных следов преступления) в рамках данной экспертизы производится опосредованно, через исследование сопряжённых с психическими процессами физиологических проявлений, фиксируемых при помощи полиграфа. Таким образом, с научной точки зрения ПФЭ должна рассматриваться как подвид (разновидность) судебно-психофизиологических экспертиз, которые в свою очередь входят в множество более высокого порядка – род судебно-психологических экспертиз.

Тем не менее, несмотря на определённые несоответствия в плане определения родовой принадлежности ПФЭ, само по себе появление психофизиологических экспертиз и исследований с использованием полиграфа в официальных перечнях экспертных специальностей государственных судебно-экспертных учреждений России, в частности Министерства обороны РФ, способствовало резкому увеличению количества данных исследований, в том числе проводимых в форме ПФЭ, при расследовании преступлений^[84].

По данным М. Фалалеева, в настоящее время ПФЭ проводится в пяти государственных экспертных учреждениях: Главном государственном центре судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны РФ, Институте криминалистики ФСБ, Экспертно-криминалистическом центре ГУВД г. Москвы, двух лабораториях судебной экспертизы Минюста РФ^[85]. В действительности круг экспертных учреждений, занимающихся проведением ПФЭ, гораздо шире. Из результатов обобщений различных данных по этому вопросу, собранных О.В. Белюшиной, следует, что в процессуальной деятельности полиграф успешно применяется в Амурской, Астраханской, Кировской, Новосибирской, Пермской, Самарской, Тамбовской областях, Бурятии, Мордовии и других регионах^[86].

Выводы ПФЭ. При анализе полученных в ходе производства ПФЭ данных по полиграмме изучается фоновый уровень динамики физиологических показателей; отмечаются артефакты; устанавливается наличие (отсутствие) психофизиологических реакций на предъявленные стимулы; проводится сравнительная оценка психофизиологических реакций обследуемого на различные стимулы; выделяется совокупность стимулов, значимых для индивида. Поскольку психофизиологические реакции в известной мере являются «индикаторами» образов, сформировавшихся в памяти человека, в результате исследования возможно установление причинно-следственной связи выявленных реакций на значимые стимулы с диагностируемыми образами, отражающими событие, послужившее поводом для проведения ПФИ. Выводы по вопросам, поставленным на разрешение полиграфолога, делаются на основе комплексного анализа полученных в ходе исследования данных.

Учитывая принципиальность данного вопроса, ещё раз отметим, что в компетенцию эксперта-полиграфолога входит формулирование выводов:

1) о степени информированности обследуемого лица о событии или его деталях, интересующих инициатора экспертизы, обусловленной наличием (отсутствием) в памяти человека образов, сформировавшихся в связи со случившемся;

2) об обстоятельствах получения обследуемым лицом информации о событии, послужившем поводом для проведения ПФИ: в силу непосредственного отражения обстоятельств события (проще говоря – личного участия в нём) либо из иных некриминальных источников (от работников правоохранительных органов, знакомых и т.д.

Формулирование вывода о существовании события либо отдельных обстоятельств преступления, о виновности либо невиновности лица, его причастности либо непричастности к преступлению, правдивости либо ложности его показаний в компетенцию полиграфолога не входит.В соответствии со ст.74 УПК РФ доказывание по уголовному делу осуществляют только суд, прокурор, следователь и дознаватель, а заключение эксперта как доказательство по уголовному делу ‑ это только источник сведений, на основе которых указанные уполномоченные лица в порядке, определённом УПК РФ, устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Наличие в выводах эксперта-полиграфолога непосредственных суждений о существовании события либо отдельных обстоятельств преступления, о виновности либо невиновности лица, правдивости либо ложности показаний и т.д. явилось бы прямым нарушением положений уголовно-процессуального закона, подменяющим юридическую оценку суда, прокурора, следователя или дознавателя сведений о преступлении.

Вывод по результатам ПФЭ может быть сделан в категорической, вероятной форме либо в форме вывода о невозможности решения поставленных вопросов. Категорический вывод по результатам ПФЭ может быть получен в ситуации, когда эксперт имеет возможность использовать весь арсенал методов исследования, т.е. применять тесты и прямого, и непрямого методов, что обычно происходит лишь на начальном этапе расследования. Основой подобного вывода являются устойчивые психофизиологические реакции на значимые вопросы, существенно превышающие по степени выраженности изменения психофизиологических показателей на остальные вопросы тестов.

В то же время, как свидетельствует практика проведения ПФЭ, чаще всего такие экспертизы назначаются по преступлениям, совершаемым в условиях неочевидности, на этапах, когда уже проведена значительная работа по делу, а информация об обстоятельствах преступления успела широко распространиться среди всех заинтересованных лиц. В таких условиях эксперт существенно ограничен в возможностях использования методов исследования. Также налицо процессы искажения первоначально воспринятых образов, относящихся к преступлению, появляются «навязанные» образы, под внешним воздействием могут измениться оценки пережитых ранее событий и т.д. Поэтому в большинстве случаев вывод по вопросам ПФЭ даётся в вероятной форме.

Вероятностные выводы эксперта длительное время подвергались дискредитации: «теория доказательств» в своё время отрицала какое-либо их доказательственное значение, ссылаясь на формулу: «все сомнения толкуются в пользу обвиняемого». И сегодня многие правоприменители скептически оценивают значение заключения эксперта для целей доказывания в случае, если содержащиеся в нём выводы носят вероятностный характер. Вместе с тем в зарубежных странах, в частности Германии и США, вероятностные заключения экспертов не только признаются допустимыми при судебном рассмотрении уголовных дел, но и преобладают среди прочих доказательств.

Важно отличать вероятностные выводы эксперта от предположительных. Неправомерное их смешение породило в своё время один из основных аргументов против использования первых в процессе доказывания: приговор не может быть основан на предположениях, от кого бы они ни исходили. Для высказывания «предположения» о существовании обстоятельства, строго говоря, не нужны какие-либо специальные знания. Его может сделать следователь или суд самостоятельно или проконсультировавшись со специалистом. Если же экспертиза назначена, то задача эксперта – установить обстоятельство или оценить степень его вероятности.

Доказательственное значение вывода определяет не его форма (категорическая или вероятная), а то, способствует ли он подтверждению или опровержению какой-либо версии. С этих позиций заключение эксперта о том, что некий субъект, подозреваемый в совершении преступления, вероятно, обладает информацией о деталях преступления в силу непосредственного отражения (восприятия) его обстоятельств, хотя в ходе расследования он заявляет, что о данном преступлении ему ничего не известно, безусловно, должно получить соответствующую оценку и использование в ходе доказывания по делу.

В отношении вероятностного характера выводов ПФИ, даже не вдаваясь в широкую дискуссию по этому вопросу и теорию судебной экспертизы, которая отражает преимущественно обобщения, затрагивающие традиционные криминалистические экспертизы, следует заметить, что проблема формулирования выводов ‑ это в значительной степени проблема психологии экспертной деятельности. Все экспертные выводы по своей сути вероятностные, 100-процентной достоверности не может гарантировать ни одна экспертиза, во всяком случае экспертиза, объектом которой является человек.

Кроме того, не следует забывать, что речь идет о судебной экспертизе личности, в рамках которой есть свои традиционные экспертизы (судебно-психологическая и судебно-психиатрическая), а применительно к ним вероятностные выводы прямо допускаются законодателем в качестве доказательства. Примером может служить статья 22 УК РФ, которая отражает проблему состояния, не исключающего вменяемости. Вывод эксперта о том, что обвиняемый совершил действия в указанном состоянии, не исключает его вины, а заключение рассматривается в качестве доказательства. Таким образом, вероятностный характер выводов не является препятствием к рассмотрению результатов ПФИ в качестве доказательства, новейшая история полиграфа в России отражает процесс становления новой разновидности судебной экспертизы личности и ничего более.

Следователь и суд, оценивая вероятностное экспертное заключение, должны выяснить, вероятность какой из альтернатив эксперт считает наибольшей и какова степень этой вероятности. Эксперт, в свою очередь, должен стремиться как можно точнее оценить вероятность устанавливаемого обстоятельства.

Оценка заключения эксперта-полиграфолога. Оценка заключения эксперта-полиграфолога следователем и судом представляет собой самостоятельную и достаточно сложную проблему. Под оценкой заключения судебного эксперта понимается процесс установления достоверности, относимости и допустимости заключения, определения форм и путей его использования в доказывании. Лицо, осуществляющее расследование, или суд, руководствуясь законом, оценивают заключение по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности^[87]. Заключение ПФЭ не является особым доказательством, в уголовном судопроизводстве оно оценивается по общим правилам оценки доказательств (ст. 88 УПК РФ). В то же время к его оценке требуется специфический подход, поскольку это доказательство основано на использовании для его получения специальных и достаточно нетрадиционных знаний, которыми не располагают суд, лицо или орган, осуществляющие расследование.

В целях разъяснения или уточнения полученного заключения может быть проведён допрос эксперта (экспертов), проводившего ПФЭ (ст.ст. 205, 282 УПК РФ).

Анализ судебно-следственной практики свидетельствует, что фактически оценка следователями и судьями заключения ПФЭ сводится только к проверке полноты выводов и их соответствия иным доказательствам по делу. И это понятно, поскольку и следователь, и суд не в состоянии оценить ни научную обоснованность выводов, ни правильность выбора и применения методов исследования, ни соответствие этих методов современным достижениям в области полиграфологии, поскольку для такой оценки они должны обладать теми же познаниями, что и эксперт. Причём постоянное развитие и усложнение применяемых судебно-экспертных методик ведёт к неуклонному росту сложностей в оценке научной состоятельности экспертных исследований^[88].

Поэтому единственной реальной возможностью качественной проверки научной обоснованности и достоверности экспертного заключения, оценки уровня квалификации эксперта, проводившего первичную экспертизу, является привлечение к оценке заключения эксперта-полиграфолога другого лица (или лиц), обладающего специальными знаниями в области полиграфологи. Это лицо может быть привлечено в порядке ст. 80 УПК РФ как для дачи письменного заключения специалиста, так и для допроса в качестве специалиста по результатам проведённой ПФЭ. Его независимое мнение может быть ценным для разъяснения следователю и суду различных вопросов, связанных с полученным заключением эксперта-полиграфолога. В частности, его знания могут быть использованы для разъяснений по поводу особенностей и научной обоснованности применённых методик исследования, обоснованности хода и результатов экспертного исследования и т.д.

В случае привлечения специалиста для оценки заключения ПФЭ в его распоряжение помимо самого заключения эксперта должны быть представлены и иные материалы проведённого исследования, которые, как правило, прилагаются к заключению (Приложение 2). Речь идёт о следующих материалах: 1) полной распечатке вопросов тестов, предъявлявшихся в ходе экспертизы; 2) записи полиграммы, фиксирующей полученные в ходе исследования психофизиологические реакции, которые могут быть представлены как на электронном, так бумажном носителе информации; 3) материалы видеозаписи хода исследования.

Распечатка всех тестов с вопросами необходима для правильной оценки содержательной части исследования, так как в самом заключении все предъявлявшиеся вопросы могут быть и не отражены, эксперт может перечислить лишь проверочные и контрольные вопросы, то есть те вопросы, на основе оценки реагирования на которые и был сделан тот или иной вывод по результатам экспертизы.

Записи полиграмм, графически отражающие динамику психофизиологического реагирования подэкспертного на предъявленные тесты, являются материальным отражением проведённого исследования. Именно анализ содержащейся в полиграммах информации позволяет сделать вывод о степени осведомлённости проверяемого лица об обстоятельствах расследуемого преступления. Если записи полиграмм представляются на магнитном носителе (в электронном виде), специалист должен располагать компьютерной программой, предназначенной для полиграфа той модели, с использованием которого была проведена первичная экспертиза. В противном случае представленные данные могут быть не распознаны. При отсутствии у специалиста соответствующей программы записи полиграмм следует представлять в распечатанном виде на бумажной ленте.

Ведение видеозаписи хода ПФЭ. Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о необходимости ведения видеозаписи хода ПФЭ и использования её материалов в оценке полученных результатов экспертизы. Как известно, в УПК РФ нет каких-либо императивных требований о необходимости производства видеозаписи при производстве экспертизы. Подавляющее большинство проводимых в уголовном судопроизводстве экспертиз не сопровождается видеофиксацией. Например, не ведётся видеозапись при проведении психологических и психиатрических исследований, несущих в себе известную долю субъективизма. Поэтому ведение видеозаписи при производстве ПФЭ, по крайней мере, с правовой точки зрения не обязательно.

В то же время при оценке корректности использования методики исследования и полученных результатов видеозапись процесса проведения ПФЭ выступает одним из основных источников информации. Ни для кого не секрет, что психофизиологические реакции, выявляемые и анализируемые в процессе проведения исследования с использованием полиграфа, не носят специфического характера и могут быть обусловлены не только предъявляемыми в рамках тестов стимулами, но и различными раздражителями (шумом, криком, ярким светом и т.д.).

Складывавшаяся десятилетиями и апробированная практикой методика проведения исследований с использованием полиграфа позволяет исключить из содержания конкретного исследования или свести к минимуму все иные раздражители, приводящие к изменениям психофизиологических показателей, кроме специально подготовленных и предъявляемых полиграфологом стимулов. Нужно учитывать, что методика проведения исследования с использованием полиграфа не исчерпывается только форматами применяемых тестов и условиями их использования, она включает в себя комплекс различных приёмов, касающихся правил предъявления вопросов тестов, организации взаимодействия с подэкспертным, разъяснения ему сути предстоящего исследования, обсуждения вопросов до и во время предъявления тестов и т.д. Другими словами, значение имеет не только, условно говоря, инструментальная составляющая исследования, но и его коммуникативная сторона. Оценить, насколько правильными в этой части были действия эксперта, насколько способствовали или, напротив, препятствовали они получению корректного результата без видеозаписи ПФЭ крайне затруднительно.

Широкое распространение средств видеозаписи в современном обществе даёт возможность без каких-либо затруднений обеспечить видеофиксацию хода ПФЭ практически в любом случае. Если же по каким-то причинам осуществление видеозаписи в ходе экспертизы невозможно, необходимо обеспечить присутствие представителей как со стороны защиты, так и обвинения. Они должны находиться в помещении, где проводится экспертиза, чтобы видеть процесс записи полиграмм, действия полигафолога и подэкспертного. Их присутствие позволит удостоверить, что в действиях эксперта нет явных нарушений методики проведения исследования, повлиявших на полученные результаты.

Дополнительная ПФЭ. При недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, установленных в ходе оценки заключения ПФЭ следователем и судом, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела может быть назначена дополнительная судебная психофизиологическая экспертиза с использованием полиграфа, производство которой поручается тому же или другому эксперту (ст. 207 УПК РФ). Дополнительная экспертиза назначается в случаях, когда неясность или неполноту первоначального заключения невозможно устранить путём проведения допроса эксперта, и для внесения соответствующей ясности, полноты либо ответа на вновь возникшие вопросы требуется проведение нового исследования.

Поскольку при назначении дополнительной экспертизы речь идёт о постановке новых, ранее не исследованных вопросов, каких-либо серьёзных трудностей при её проведении у эксперта-полиграфолога, как правило, не возникает. В процессе исследования им предъявляется новый блок тестов, позволяющий сделать вывод по интересующим следствие или суд вопросам.

Повторная ПФЭ. Сложнее обстоит дело в случаях, когда требуется назначение повторной ПФЭ (ст. 207 УПК РФ). Повторная экспертиза проводится по тем же объектам и решает те же вопросы, что и первичная экспертиза. Она назначается при наличии сомнений в обоснованности заключения эксперта или противоречий в выводах эксперта. Это возможно, если:

‑ заключение первичной экспертизы дано без учёта фактов, относящихся к предмету экспертизы;

‑ выводы эксперта не согласуются с другими достоверными обстоятельствами дела (противоречат другим доказательствам): заключение эксперта не является каким-то особым доказательством и отдавать априори преимущество экспертным выводам нельзя;

‑ возникают сомнения в достоверности полученных результатов и сделанных выводов;

‑ были допущены нарушения процессуальных норм, регламентирующих назначение и производство судебных экспертиз, в частности поручение производства экспертизы лицу, заинтересованному в исходе дела, или некомпетентному специалисту;

‑ необоснованно отклонены ходатайства участников процесса в связи с экспертизой (например, о назначении эксперта из числа указанных лиц, о постановке перед экспертом тех или иных вопросов)^[89].

Повторная экспертиза может быть назначена как в то же экспертное учреждение, в котором выполнялась первичная, но другому эксперту (группе экспертов), так и в иное экспертное учреждение.

Назначение повторной ПФЭ является, как правило, следствием отрицательной оценки экспертного заключения субъектами, назначившими первичную экспертизу. Если в результате производства повторной ПФЭ эксперт-полиграфолог придёт к иным, чем в первичной экспертизе, выводам, в тексте повторного экспертного заключения им должны быть приведены разъяснения полученного результата. Эксперт, проводивший повторную экспертизу, может прокомментировать использованную в первичной экспертизе методику с точки зрения её научной состоятельности и корректности применения при исследовании в данных условиях, а также дать другую полезную для следователя и суда информацию. Противоречия в выводах первичной и повторной ПФЭ могут быть разъяснены инициатору экспертиз в ходе допроса экспертов.

Следователь и суд при назначении повторной ПФЭ и оценке её результатов должны осознавать, что повторная ПФЭ, хотя и призвана решать те же вопросы, что и первичная экспертиза, не может проводиться с тестами того же содержания, а иногда и тех же методов исследования, что и первичная экспертиза. В ходе первичной ПФЭ экспертом так или иначе задаются вопросы, затрагивающие различные обстоятельства преступления и связанных с ним событий. Эти вопросы запоминаются обследуемым, т.е. оставляют в его памяти идеальные следы, независимо от того, причастен он в действительности к преступлению или нет. Поэтому при повторной ПФЭ для установления осведомленности лица об обстоятельствах преступления эксперт вынужден формулировать вопросы иначе по сравнению с тем, как это было сделано в ходе первичной экспертизы. В противном случае выраженные реакции на задаваемые вопросы могут быть получены только в силу того, что обследуемый просто узнает вопросы, уже задававшиеся ему ранее в ходе первичной ПФЭ, и среагирует на них.

Кроме того, к моменту производства повторной ПФЭ обследуемое лицо, как правило, уже имеет достаточно высокую степень осведомлённости по обстоятельствам дела. Причём эта осведомлённость вполне вероятно имеет некриминальный характер и может являться результатом производства по делу, проведения следственных действий (допросов, очных ставок), общения с оперативными сотрудниками, защитником (представителем) и т.д. В этих условиях существенно снижается либо вовсе утрачивается возможность использования метода «непрямых» тестов, и эксперт, проводящий повторную ПФЭ, вынужден пользоваться преимущественно «прямыми» методами исследования.

В силу отмеченных обстоятельств выводы повторной экспертизы в большинстве случаев могут носить только вероятностный характер, хотя дача категорических выводов также не исключается.

Так, в^[90] 2004 г. одной из межрайонных прокуратур Липецкой области расследовалось убийство Щ., в котором обвинялся А. На причастность А. к совершению преступления указывал свидетель Ф., дававший на протяжении следствия противоречивые показания, что послужило поводом к выдвижению версии о соучастии Ф. в убийстве женщины. По результатам проведенного сотрудником УСТМ УВД Липецкой области опроса Ф. с использованием полиграфа подозрения с Ф. были сняты. Поскольку доказательственная база была достаточно узкой, при производстве по делу в суде первой инстанции председательствующим городского суда Липецкой области, где велось судебное разбирательство, было инициировано назначение судебной психофизиологической экспертизы. В ходе экспертизы нашли подтверждение результаты опроса Ф. с использованием полиграфа: эксперт пришел к заключению о непричастности Ф. к убийству Щ. Выводы, сделанные экспертом, носили вероятностный характер. Кроме того, при проведении экспертизы не велась видеозапись.

Отсутствие видеозаписи затруднило оценку результатов первичной ПФЭ. В результате, по делу об убийстве Щ. судом была назначена повторная комиссионная психофизиологическая экспертиза. Категорические выводы экспертов позволили суду лишний раз убедиться в непричастности Ф. к убийству Щ^[91].

При этом следует иметь в виду, что назначение повторной экспертизы – это право, а не обязанность следователя. Типичной ошибкой, встречающейся в следственной и судебной практике, является назначение повторной экспертизы только на том основании, что выводы эксперта не устраивают следователя или суд либо по своей форме (вероятные), либо потому, что «не укладываются» в ту версию, которой отдаётся предпочтение. Вероятная форма выводов сама по себе не служит основанием для назначения повторной экспертизы, если только при оценке заключения не возникают сомнения относительно научной обоснованности выводов или компетентности эксперта. Что же касается противоречий между выводами эксперта и следственной или судебной версией, то при отсутствии иных оснований для назначения повторной экспертизы разрешение противоречий нужно искать в корректировке версии или её замене. Поэтому назначение повторной ПФЭ целесообразно только тогда, когда для этого имеются реальные основания, о которых было сказано выше, и лишь после тщательной оценки результатов первичной экспертизы.

Проблемы, затрудняющие производство ПФЭ в практике расследования преступлений. Основная из них ‑ это проблема различий в оценке судебно-следственными органами возможности назначения ПФЭ и признания её результатов в качестве доказательств по уголовному делу. Некоторые суды принимают результаты ПФЭ в качестве доказательств по уголовному делу, другие – напротив, категорически отказываются это делать. Основным доводом при отказе в назначении либо в должной оценке уже проведённых ПФЭ является отсутствие в действующем законодательстве прямых указаний на возможность использования полиграфа в уголовном судопроизводстве, из чего делается вывод о незаконности проведённого исследования и недопустимости использования его результатов в качестве доказательства по делу.

Иллюстрируя данное положение, О.В. Белюшина приводит пример из судебной практики г. Санкт-Петербурга, когда судья одного из районных судов отказал адвокату подсудимой, обвинявшейся по ч.1 ст.105 УПК РФ, в назначении ПФЭ, мотивируя свой отказ тем, что данной экспертизы не существует^[92]. Подобные примеры могут быть приведены и из судебной практики в других регионах России.

Но в таком случае возникает вопрос: чем же должна подтверждаться та или иная экспертиза? В настоящее время существует около 4500 экспертных специальностей, т.е. направлений, по которым назначаются и проводятся экспертные исследования, в том числе в рамках уголовного судопроизводства. Скольким из них посвящены специальные законы или статьи в процессуальном законодательстве, определяющие возможность их существования? Ответ очевиден. Никогда ранее появление нового вида экспертизы не сопровождалось принятием какого-либо «персонального» нормативного акта на уровне закона – даже столь сложная экспертиза, как генно-идентификационная «мирно» вошла в следственно-судебную практику с разработкой ведомственной нормативной базы для её производства. Общую правовую основу назначения и производства судебных экспертиз в уголовном судопроизводстве, в том числе и ПФЭ, составляют положения главы 27 УПК РФ и Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». В указанных правовых источниках нет ограничений, касающихся видового перечня допустимых экспертиз. Поэтому увязывание проблемы производства ПФЭ исключительно с принятием специального нормативного акта выглядит необоснованным.

В ряде случаев решение об отказе в производстве ПФЭ обосновывается отсутствием должной научно-методической базы этой экспертизы^[93]. Заметим лишь, что вывод о научной состоятельности экспертных исследований может быть сделан только с привлечением специалистов из той области знаний, в рамках которой это исследование было проведено. Отсутствие консультаций со специалистами, вывод о научной несостоятельности ПФЭ только на основе собственных представлений следователя или судьи изначально несёт в себе риск ошибки, ведь лицо, не обладающее специальными знаниями, не может располагать достаточными сведениями для таких выводов.

Нередко от производства ПФЭ или серьёзной оценки уже проведённых исследований правоприменители отказываются по причине вероятностного характера их выводов. Однако не следует забывать, что в настоящее время не существует ни одного вида судебной экспертизы, выводы которой всегда носили бы категоричный характер. Проведение многих традиционных криминалистических экспертиз нередко приводит к получению вероятностных выводов, что не мешает использовать их при расследовании.

Кроме того, результаты ПФЭ могут иметь не только вероятностную форму. На практике ПФЭ обычно проводится тогда, когда другие способы получения информации по делу уже исчерпаны. К этому моменту проходит не один месяц расследования, и сведения об обстоятельствах криминального события во всех подробностях распространяется среди участников расследования. Становятся они известны, естественно, и потенциальному подэкспертному. В этих условиях эксперт существенно ограничен в возможности использования всей совокупности методов исследования, разработанных в полиграфологии. При проведении ПФЭ на более ранних этапах расследования, когда существуют более благоприятные условия исследования, увеличивается объём исследуемого материала и расширяются возможности по использованию всех методик исследования, ПФЭ вполне может быть доведена до однозначных, категоричных выводов.

Отмеченные обстоятельства демонстрируют, что сегодня ПФЭ – это реально развивающееся явление, просто закрывать глаза на существование которого недопустимо. Ст. 3 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» постулирует единство судебной системы России, означающее, помимо прочего, единообразные действия судов в схожих жизненных ситуациях. Применительно к рассматриваемому вопросу никакого единообразия в принятии решений не наблюдается. Истоки столь неоднозначного отношения к ПФЭ со стороны судебно-следственных органов следует, очевидно, искать, с одной стороны, в нашем историческом опыте негативного отношения к полиграфу, а с другой ‑ в общей низкой осведомленности следователей, прокуроров и судей о данном виде экспертизы и возможностях её использования.

Сегодня необходима целенаправленная разъяснительная работа, проводимая на всех уровнях следственных и судебных органов. Причём важно, чтобы инициатива при этом исходила не только от представителей научного сообщества, но и от руководящих органов. Активную позицию в этом смысле занимают органы прокуратуры России, в которых прилагаются заметные усилия методического характера, нацеленные на ознакомление своих сотрудников с возможностями производства ПФЭ. Так, Генеральной прокуратурой России 14 февраля 2006 г. разослано Информационное письмо № 28-15-05 с обобщением практики использования полиграфа при расследовании преступлений и рекомендациями по проведению ПФЭ. Ранее подобные письма методического характера рассылались в подразделения на местах и некоторыми региональными прокуратурами^[94].

Учитывая неоднозначность ситуации с назначением и производством ПФЭ, определённые шаги в плане разъяснения общей позиции судов по этому вопросу можно было бы ожидать и от высших судебных органов, в частности Пленума Верховного Суда РФ, одной из задач которого, как известно, является дача разъяснений по вопросам судебной практики.

§ 4. Заключение специалиста-полиграфолога

Заключение специалиста как источник доказательств в уголовном процессе. Процессуальной формой использования полиграфа в уголовном судопроизводстве является привлечение специалиста-полиграфолога для дачи заключения по вопросам, поставленным перед ним сторонами.

Интерес к участию специалиста прежде всего в следственных действиях объясняется возможностью повысить их эффективность^[95]. В отношении исследования личности эта проблема стоит как никогда остро. Можно выделить ряд причин, начиная с общих и кончая частными причинами практического характера, например ограниченностью исследований личности без участия специалиста рамками статических признаков. На необходимость использования специалиста в целях изучения личности указывали многие учёные-криминалисты^[96].

Специалист – это лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств и исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию (ст. 58 УПК РФ). По смыслу закона специалист призван обращать внимание следователя на обстоятельства, которые могут иметь значение для дела, давать разъяснения и консультации по вопросам, требующим специальных знаний, и т.д.

Последние изменения УПК РФ значительно укрепили статус специалиста-полиграфолога: он может представлять заключение – письменное суждение по поставленным перед ним вопросам. Заключение специалиста, как и его показания, в соответствии с п. 3¹ ч. 2 ст. 74 и ч. 3, 4 ст. 80 УПК РФ является доказательством по делу.

Законодатель, включив в перечень источников доказательств заключение специалиста, не оговорил механизм его формирования, процессуальные основания и порядок привлечения специалиста к даче заключения по инициативе как стороны обвинения, так и защиты. Кроме того, не установлены процессуальные сроки представления этого документа по аналогии с порядком назначения судебной экспертизы, не перечисляются требования к содержанию и иные процессуальные особенности, связанные с процедурой его реализации. Уголовно-процессуальным законом не определены санкции за дачу специалистом заведомо ложного заключения, что означает отсутствие какой-либо юридической ответственности специалиста за данное им заключение.

В научной литературе существуют различные точки зрения на процессуальное положение специалиста. Наиболее противоречивая отражает весьма широкую трактовку понятия «специалист», выходящую за процессуальные рамки. При этом под заключением специалиста понимается любое заключение, полученное без процессуальных оснований, например заключение о вскрытии трупа^[97].

Другая точка зрения рассматривает специалиста в жёстких рамках процессуального закона и с учётом предложений по совершенствованию УПК, в частности касающихся введения предупреждения специалиста об уголовной ответственности в соответствии со ст.ст. 307‑308 УПК РФ, что отчасти сближает понятия «специалист» и «эксперт»^[98].

Отсутствие чёткой правовой регламентации порождает неопределённость статуса заключения специалиста и его отличия от заключения эксперта. Существуют порой полярные суждения по этому вопросу, что создаёт трудности в адаптации данного источника доказательств в практику современного российского судопроизводства^[99].

Не вдаваясь в суть ведущихся дискуссий, обратим внимание на одно принципиальное, на наш взгляд, различие между заключениями специалиста и эксперта, состоящее в определённом законом круге субъектов, способных инициировать их получение. Заключение эксперта – это представленные в письменном виде содержание исследования и выводы по вопросам, поставленным перед экспертом лицом, ведущим производство по уголовному делу, или сторонами (ч. 1 ст. 80 УПК РФ). При этом правом назначения экспертизы наделены только следователь (ст. 195 УПК РФ) и суд (ст. 283 УПК РФ). Иные лица стороны обвинения (потерпевший, представитель и др.), а также представители стороны защиты могут выступать лишь с ходатайством о назначении судебных экспертиз.

Несколько иначе обстоит дело с заключением специалиста. Согласно ч. 3 ст. 80 УПК РФ заключение специалиста – это представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами. Иных правил его получения закон не содержит. Таким образом, суд лишается права по собственной инициативе получать заключение специалиста, что вполне обоснованно, так как во всех тех случаях, когда у суда возникает необходимость применения специальных знаний с целью установления обстоятельств, имеющих значение для дела, он должен назначать экспертизу. Инициировать дачу заключения специалиста может непосредственно каждая из сторон. В отличие от заключения эксперта, которое может быть получено только по инициативе лица, осуществляющего расследование, или суда, заключение специалиста может быть получено и при непосредственном обращении к нему представителей каждой из сторон. При обращении к специалисту для дачи заключения закон не требует информировать об этом представителей другой стороны. Полученное заключение может быть введено в уголовный процесс следователем непосредственно, а стороной защиты ‑ через ходатайство на любом этапе предварительного или судебного следствия.

Предоставленное законом стороне защиты право непосредственного обращения к специалисту для дачи заключения является реальным воплощением принципа состязательности сторон в том смысле, что формально обеспечивает сторонам более равные возможности по использованию специальных знаний для обеспечения своих интересов на следствии.

Порядок привлечения специалиста-полиграфолога для дачи заключения. Согласно п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ, а также ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат, выступающий на уголовном процессе в статусе защитника, имеет право привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи, собирать и представлять документы, которые могут быть признаны доказательствами. С учетом этого, а также ст. 80 УПК РФ защитником может быть инициировано проведение психофизиологического исследования с использованием полиграфа в целях получения информации в интересах своего подзащитного. Подобное исследование может быть проведено и по инициативе самого подозреваемого или обвиняемого, так как закон (п. 4 ч. 4 ст. 46 и п. 4 ч. 4 ст. 47 УПК РФ) предоставляет им право представлять доказательства. Однако, как показывает практика, инициатива в данном случае всегда исходит именно от защитника, который и решает все организационные вопросы по проведению ПФИ.

Исследование проводится только на добровольной основе, письменные заявления о добровольном согласии приобщаются к заключению. Как мы уже отмечали, при производстве психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа в распоряжение эксперта помимо обследуемого лица предоставляются материалы уголовного дела, которые могут использоваться для определения круга проверяемых обстоятельств и составления программы тестирования. В ходе предварительного расследования сторона защиты полного доступа к материалам уголовного дела не имеет. Поэтому обстоятельства дела оцениваются специалистом со слов адвоката и (или) доверителя, о чём в заключении делается соответствующая запись с указанием содержания изложенных ими обстоятельств.

Результаты проведённого исследования оформляются в виде заключения специалиста, а в последующем может быть заявлено ходатайство о приобщении данного заключения к материалам дела. Как правило, это происходит уже на этапе судебного разбирательства.

ПФИ по инициативе стороны защиты обычно проводится в отношении самого подозреваемого (обвиняемого), реже – в отношении свидетелей, причём, как правило, дающих показания в пользу подзащитного. Инициируя проведение ПФИ в такой форме, защитник может преследовать несколько целей. При проведении исследования в отношении свидетеля, дающего показания в пользу подзащитного, ПФИ позволяет оценить надёжность его показаний в плане дальнейшего их использования на процессе. При проведении ПФИ в отношении подозреваемого или обвиняемого его результаты могут использоваться для получения нового доказательства (заключения специалиста), способного усилить на процессе позицию подзащитного. Кроме того, они позволят защитнику сориентироваться в вопросе о том, не искажает ли подзащитный сознательно фактические обстоятельства дела. Независимо от полученного результата ПФИ позволяет выработать правильную стратегию и тактику защиты в интересах доверителя.

В соответствии со ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат не вправе на процессе занимать позицию вопреки воле доверителя. Адвокат-защитник, по своему статусу призванный оказывать юридическую помощь доверившемуся ему лицу, не может в какой-либо мере содействовать стороне обвинения, например, представлять обнаруженные им обличающие доказательства в правоохранительные органы. Поэтому решение о целесообразности и моменте предъявления следователю (дознавателю) или суду полученного по результатам ПФИ заключения специалиста принимается защитником самостоятельно по согласованию с его подзащитным. В случае неблагоприятного исхода ПФИ его результаты (заключение специалиста) до органов расследования и суда обычно не доводятся.

Описанный алгоритм применения полиграфа может быть реализован только при условии доступности проверяемого лица. Если подзащитный задержан либо заключён под стражу, провести исследование непосредственно по инициативе защитника невозможно. В этом случае целесообразно идти по пути ходатайства перед органами расследования о назначении психофизиологического исследования или экспертизы с использованием полиграфа.

Проведение ПФИ для дачи заключения специалиста может быть инициировано и представителями стороны обвинения – потерпевшим и его представителем. Это возможно в ситуации, когда, например, потерпевший заявляет о своём желании пройти проверку на полиграфе, а лицо, осуществляющее расследование, отказывает в назначении ПФЭ. Действия потерпевшего и его представителя в этом случае будут во многом аналогичны рассмотренным выше действиям стороны защиты при привлечении специалиста-полиграфолога для дачи заключения.

Следователь как представитель стороны обвинения также имеет возможность прибегнуть к помощи специалиста для получения заключения. В специальной литературе даже высказывалось мнение, что, поскольку многие организационно-методические вопросы проведения психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа пока ещё окончательно не решены, более целесообразно использование полиграфа в уголовном судопроизводстве для дачи заключения специалистом, а не экспертом^[100]. Однако следственные работники в практической деятельности в основном реализуют более привычную им процессуальную форму использования специальных знаний – экспертизу.

Оценка заключения специалиста-полиграфолога. Общие подходы к оценке заключения специалиста-полиграфолога в основном соответствуют тем, которые были рассмотрены применительно к ПФЭ. Уголовно-процессуальных закон не содержит каких-либо предписаний по поводу должной формы заключения специалиста, кроме того, что оно должно быть выражено в письменной форме. Тем не менее, очевидно, что представленное заключение должно содержать в себе объём информации, достаточный для оценки компетентности специалиста, логической обоснованности хода и результатов исследования, научной обоснованности применённой методики исследования и т.д.

Структура заключения специалиста и прилагаемые к нему материалы (распечатки тестов, полиграммы, материалы видеозаписи всего хода исследования) должны соответствовать требованиям, предъявляемым к заключению судебного эксперта (Приложение 3). В противном случае провести полноценную оценку представленных результатов будет невозможно. При отсутствии всех необходимых для оценки заключения материалов исследования у суда, органов расследования и другой стороны могут появиться сомнения в достоверности и обоснованности представленных результатов, особенно учитывая, что специалист не несёт юридической ответственности за данное им заключение и что практически все заключения специалистов-полиграфологов даются на договорной основе. Возникшие сомнения могут явиться поводом к исключению такого заключения из числа доказательств по делу.

ГЛАВА 3.

ТАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРИМЕНЕНИЯ ПОЛИГРАФА

В ПРОЦЕССЕ РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

§ 1. Тактические особенности назначения и производства опроса

с использованием полиграфа

Общие вопросы тактики производства ПФИ. Одним из малоизученных аспектов проведения ПФИ при расследовании преступлений остаётся проблема тактики его производства.

Как известно, термин «тактика» используется для обозначения системы положений и рекомендаций по организации и определению наиболее оптимальной линии поведения некоего субъекта для достижения намеченной цели, как правило, в условиях выраженного или скрытого противоборства с другим субъектом. В основанном на принципе состязательности уголовном процессе состояние противоборства между сторонами обвинения и защиты явление вполне естественное. Между ними всегда идёт борьба за достижение своих целей, что и порождает, с одной стороны – противодействие, а с другой – меры по его преодолению.

Организационно-тактические особенности производства ПФИ условно могут рассматриваться в двух аспектах. Во-первых, при проведении собственно исследования, когда специалист или эксперт на основе специальных познаний самостоятельно решает поставленные перед ним вопросы; во-вторых, в рамках расследования уголовного дела в целом, в аспекте соотношения ПФИ с производством иных следственных действий и мероприятий.

В первом случае применяемые специалистом (экспертом) тактические средства и приёмы достижения результата, направленные на обеспечение должного качества взаимодействия с обследуемым, формирование у него необходимой мотивации, преодоление явных или скрытых форм противодействия полиграфу и т.д., являются частью методики исследования с использованием полиграфа. Навык владения ими характеризует профессиональный уровень специалиста (эксперта) и во многом обеспечивает достоверность получаемых результатов. Поэтому вопросы тактики проведения собственно исследования следует отнести к области специальных знаний и компетенции специалиста (эксперта)-полиграфолога.

Те же организационно-тактические средства, которые находят применение при производстве ПФИ, но выходят за рамки собственно исследования, относятся ко второму аспекту. Они, как правило, нацелены на создание необходимых условий организационного и процессуального характера для производства ПФИ, предполагающих осуществление целого ряда подготовительных мероприятий, успех которых не в последнюю очередь зависит от верно выбранной тактики их проведения. Здесь определяющая роль в вопросах инициирования и обеспечения мероприятий, связанных с производством ПФИ, принадлежит инициатору исследования ‑ оперативному сотруднику, следователю либо иному лицу, в производстве которого находится уголовное дело.

Тактика назначения и производства ПФИ, включения его в число иных следственных действий и мероприятий в целях достижения общих задач расследования во многом определяется тактическим замыслом стороны расследования, характером складывающейся следственной ситуации, содержанием выдвигаемых версий.

В уголовном процессе ПФИ могут проводиться как в непроцессуальной, так и в процессуальной формах. При этом можно утверждать, что основные задачи тактического характера, которые должны быть решены при назначении и производстве ПФИ в ходе расследования, являются общими для всех ПФИ независимо от формы их проведения. К числу этих задач относятся следующие:

‑ определение момента назначения и производства ПФИ;

‑ выбор специалиста (эксперта) надлежащей квалификации либо экспертного учреждения, которым может быть поручено проведение ПФИ;

‑ организация эффективного взаимодействия со специалистом (экспертом), проводящим ПФИ;

‑ получение добровольного согласия от лица, показания (объяснения) которого требуют проверки с использованием полиграфа;

‑ обеспечение присутствия при производстве ПФИ третьих лиц согласно методическим требованиям к процедуре производства ПФИ;

‑ использование результатов ПФИ в ходе расследования.

Вместе с тем при осуществлении конкретных ПФИ при решении указанных задач могут использоваться различные тактические приёмы и средства, отражающие специфику существующих форм ПФИ.

Принятие должностным лицом правоохранительных органов либо судом тактического решения о необходимости производства ПФИ имеет общие фактические основания и по большому счёту не зависит от формы его проведения. Это решение должно основываться на чётком понимании существа и возможностей ПФИ. Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа – это процедура применения специальных знаний, сопряженная с использованием технических средств (полиграфа), обеспечивающая осуществление анализа (оценки) динамики психофизиологических реакций обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы, в целях проверки информации, сообщенной обследуемым.

Таким образом, производство ПФИ целесообразно, когда органы, осуществляющие расследование, уже владеют информацией об обстоятельствах преступления, полученной из показаний (объяснений) допрошенных (опрошенных) ранее лиц, но есть основания полагать, что эта информация в своей содержательной части не соответствует действительности. Принятие решения о проведении ПФИ не следует напрямую увязывать с наличием иных средств и возможностей по проверке имеющейся информации. В этой связи вряд ли можно согласиться с мнением, что производство исследований с использованием полиграфа при расследовании преступлений должно иметь место лишь в случае, если «принципиально не существует иных методов получения информации…»^[101]. Подобное мнение априори накладывает некую ущербность на сферу использования полиграфа и получаемые при этом результаты. Это в корне неверно. ПФИ – самостоятельное направление исследований, которое с учётом имеющихся противопоказаний может использоваться в целях установления истины наряду с другими средствами собирания информации на любом этапе расследования.

Подготовка к проведению ОИП. Принятие тактического решения о производстве ОИП имеет ряд особенностей. Опрос является разновидностью оперативно-розыскного мероприятия, поэтому его непосредственные результаты не могут применяться в качестве доказательств, они имеют вероятностный характер и только ориентирующее значение. Вместе с тем возможность проведения ОИП не связана с наличием возбуждённого уголовного дела и нахождением проверяемого лица в каком-либо процессуальном статусе. На порядок организации и проведения ОИП не распространяются положения УПК РФ, эти аспекты регламентируются Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» и ведомственными инструкциями, определяющими порядок проведения опроса с использованием полиграфа.

Проведение ОИП становится возможным после того, как оперативными работниками будет собрана предварительная информация о совершенном преступлении и определён круг лиц, вероятно, причастных к его совершению. Данные лица должны быть подробно допрошены (опрошены) на предмет их осведомленности о событии преступления и его деталях, а также по поводу тех источников, из которых ими получена сообщаемая информация. Последующее применение полиграфа часто позволяет значительно оптимизировать поиск вероятного преступника, даже в случае, если круг заподозренных довольно широк.

Так, в новогоднюю ночь залетевшей на балкон 5-го этажа сигнальной ракетой была убита П. В ходе проведения оперативно-следственных мероприятий установить преступника не удалось, но была получена информация, позволившая обоснованно предполагать, что человек, выпустивший ракету, видел, как и куда она попала, после чего скрылся в одном из подъездов дома. Было принято решение опросить всех жильцов подъезда. В результате на второй день опросов были выявлены новые свидетели происшествия и человек, совершивший выстрел^[102].

Инициатор ОИП, как правило, не имеет затруднений при выборе специалиста, которому может быть поручено проведение ОИП. В настоящее время в органах внутренних дел и иных органах, осуществляющих дознание по уголовным делам, имеются специалисты, занимающиеся проведением ОИП при раскрытии и расследовании преступлений. Они находятся на оперативных должностях в основном подразделений обеспечения специальных технических мероприятий. Ведомственные инструкции, регулирующие использование полиграфа в ходе ОИП, позволяют в случае необходимости достаточно быстро (в течение нескольких дней) обратиться к их помощи, провести опрос и получить результаты. Кроме того, общая ведомственная принадлежность, общее месторасположение специалистов-полиграфологов и подразделений, осуществляющих раскрытие и расследование преступлений, упрощают решение и многих иных организационных вопросов, связанных с проведением опроса.

Вопросы взаимодействия инициатора опроса и специалиста достаточно детально регламентированы соответствующими инструкциями.

Факторы успеха будущих ОИП во многом закладываются на начальном этапе деятельности по раскрытию и расследованию преступлений. Поэтому определенные требования, учитывающие возможность применения в дальнейшем инструментальных методик получения информации, должны соблюдаться всеми лицами, причастными к расследованию.

Прежде всего до минимума должна быть сведена «утечка» информации о преступлении и его деталях вовне, в том числе в средства массовой информации, поскольку практика применения полиграфа доказывает, что осведомленность испытуемых о тонкостях дела, существующих версиях и т.д. вносит в работу специалиста дополнительные сложности. В частности, значительно сокращаются возможности применения некоторых методик тестирования (например, тестов «непрямого» метода), хотя сама возможность тестирования в случае осведомлённости опрашиваемого полностью не исключается.

С точки зрения специалиста, проводящего опрос, необходимо сделать недоступной для граждан любую информацию о деталях произошедшего, как имеющую доказательственное значение, так и второстепенную (по мнению следователя или оперативного работника). Стоит учитывать, что криминальные сведения могут быть получены потенциальными участниками ОИП по самым разным каналам (СМИ, слухи и пр.), причём со временем опасность этого всё возрастает. Поэтому тестирование желательно проводить на начальном этапе раскрытия преступления, когда информация о нём ещё не успела широко распространиться либо сразу же после выявления лиц, чьи показания требуют проверки. По этому поводу В.А. Образцов выражает верное мнение, что ОИП по возможности должен проводиться как первоначальное гласное действие, предшествующее другим действиям и мероприятиям с участием данного лица^[103].

Осуществляющие деятельность по раскрытию и расследованию преступлений лица должны понимать, что всякое восприятие потенциальным опрашиваемым информации об обстоятельствах криминального события формирует в его памяти следовую информацию, в идеальной форме отражающую это событие. Причём формирующиеся таким образом идеальные следы не находятся в причинно-следственной связи с данным криминальным событием. В результате происходит искажение следовой картины, внесение в неё посторонних следов. Происходящее в некотором смысле можно уподобить ситуации, когда на месте происшествия до выполнения специалистом-криминалистом поисковых действий кем-либо посторонним либо членами следственно-оперативной группы вносятся изменения в окружающую обстановку, оставляются различные следы (рук, обуви и т.д.). Такие действия являются грубым нарушением криминалистических рекомендаций, касающихся работы со следами на месте происшествия, они затрудняют поиск следов преступника и создают угрозу их утраты. Подобное на практике встречается редко, поскольку работники правоохранительных органов достаточно хорошо сориентированы относительно правил работы с материальными следами.

В отношении же идеальных следов такие правила нередко нарушаются. Ни оперативные работники, ни следователи не стремятся предотвратить утечку сведений о деталях преступления, поскольку не представляют себе в полной мере особенности проведения ОИП и не понимают всей ценности для специалиста нюансов собранной по делу информации. В подобных условиях необходимо рекомендовать, чтобы: 1) к общению с прессой^[104] по поводу обстоятельств тех или иных преступлений привлекались лишь сориентированные в данном вопросе работники пресс-служб подразделений правоохранительных органов; 2) при проведении иных оперативно-следственных действий работники правоохранительных органов, реализуя свой тактический замысел, соблюдали принцип разумной достаточности при ознакомлении тех или иных субъектов (участников проводимых действий) с обстоятельствами произошедшего. Кроме того, следует отходить от практики обращения к исследованию с использованием полиграфа как к мере, применяемой, когда все другие возможности уже исчерпаны. Повторим, подобные ситуации не исключают применения полиграфа, но существенно сужают возможности проводимого исследования.

Важной проблемой, стоящей перед инициатором ОИП, является получение от испытуемого согласия (в произвольной письменной форме) на проведение тестирования, поскольку оно всегда добровольно. Чаще всего добровольность тестирования не становится препятствием к его проведению, так как «при правильном объяснении этой процедуры очень мало тех, которые от неё отказываются»^[105]. Целесообразно, если функцию получения согласия возьмет на себя проводящий опрос специалист. Само предложение лицу пройти такую проверку должно быть неожиданным. При этом ему должно быть разъяснено, что предлагаемое мероприятие проводится прежде всего в его интересах, так как оно даёт возможность всем (следователю, дознавателю и т.д.) окончательно убедиться в искренности его показаний и соответственно в его непричастности к устанавливаемым обстоятельствам. После этого лица, не причастные к преступлению, как правило, легко соглашаются на тестирование, понимая, что таким путём они могут освободиться от необоснованных обвинений. Причастные к преступлению тоже чаще всего соглашаются, так как считают, что для того, чтобы их утверждениям о непричастности поверили, они должны пройти через полиграф.

Специалисту следует демонстрировать своеобразное дистанцирование от оперативных и следственных подразделений, подчёркивая свою независимость от них и их действий. Это дополнительно даст понять тестируемому, что специалисту можно доверять как лицу, не заинтересованному в исходе дела. В случае же попыток отказа от тестирования субъекту следует напомнить, что тогда ему предстоят долгие беседы с оперативными работниками, у которых теперь появятся ещё более основательные сомнения в его непричастности к расследуемым событиям.

Легче получить согласие на тестирование от человека, когда ему известно, что помимо него будут опрашиваться и иные лица, особенно, если они ему известны, и согласие от них уже получено. Поэтому для повышения вероятности получения согласия на проведение опроса рекомендуется с помощью оперативных работников выявить лиц, знакомых с тем, кого необходимо опросить, хотя и не имеющих никакого отношения к расследуемому преступлению. Последнее обстоятельство делает получение согласия от них вполне беспроблемным. В то же время для основного лица будет сложно отказаться от проведения опроса, так как в случае отказа он явно выделит себя из числа остальных.

Дальнейшая подготовка лица к ОИП и само его проведение производятся непосредственно специалистом, причем он же отвечает за всю процедуру обследования.

Проведение ОИП. Важно, чтобы само тестирование по времени было незначительно удалено от момента получения согласия на участие в нём. В противном случае, при наличии свободного времени лицо, скрывающее искомую информацию, может психологически подготовиться к предстоящему тестированию, обдумать способы скрытого противодействия специалисту либо, взвесив все за и против, вообще отказаться от участия в тестировании (тестируемое лицо обладает правом отказаться от дальнейшего участия в процессе на любом этапе ОИП).

Сложным представляется решение вопроса о допустимости присутствия на опросе представителей опрашиваемого и других лиц. С одной стороны, их участие в ОИП допускается (хотя и с учётом мнения специалиста) инструкцией о порядке использования полиграфа при опросе граждан. С другой – специалистами выражено мнение, что в идеале при опросе помимо самого опрашиваемого «должны присутствовать только специалист, его помощник и лицо, проводящее расследование»^[106]. В роли последнего, очевидно, выступит инициатор опроса (дознаватель или следователь), хотя его присутствие целесообразно далеко не всегда. Присутствие третьих лиц в общении специалиста и опрашиваемого в любом случае служит фактором, повышающим формализованность процесса, снижающим степень психологической близости и доверия его участников, увеличивающим напряжение опрашиваемого. Тем более, что оперработник или следователь определённо воспринимаются опрашиваемым как лица, от которых во многом зависит его дальнейшая судьба. Поэтому присутствие инициатора либо его представителей непосредственно в месте опроса должно быть лишь в случаях, когда это диктуется необходимостью организационного и оперативного обеспечения проводимого опроса (например, для предотвращения возможности побега испытуемого, обеспечения безопасности специалиста и т.д.)^[107]. Но даже в таких случаях степень их вовлеченности в процесс общения должна быть сведена до минимума. Желательно, чтобы они находились вне визуального контакта с опрашиваемым, ещё лучше вне кабинета, в котором проводится опрос (например, в коридоре либо в соседнем кабинете, но с сохранением свободного доступа в помещение и возможности следить за происходящим).

По указанным выше причинам нецелесообразно участие в производстве ОИП и представителей опрашиваемого (как правило, защитника). При этом следует учитывать, с одной стороны, интересы опрашиваемого в части реализации им своего права на защиту, с другой – реальные условия проведения опроса. Если специалист считает, что присутствие этих лиц окажет негативное влияние на ход и результаты опроса, от него следует отказаться. По мнению А.И. Скрыпникова и И.С. Зубриловой^[108], запрет на присутствие представителей опрашиваемого в помещении, где проводится опрос, должен быть обоснован убедительной аргументацией, подтверждающей наличие у опрашиваемого широкого диапазона возможностей самостоятельно защищать свои права (добровольность тестирования, возможность его прерывания на любом этапе без объяснения причин и т.д.).

Установлению должного паритета между тактическими и правовыми интересами при производстве ОИП могло бы способствовать введение наиболее современных организационных форм проведения ОИП. Для работы на полиграфе целесообразно использовать два смежных кабинета, оборудованных специализированным аппаратно-программным видеокомплексом, что позволяет:

– в режиме реального времени наблюдать за процедурой тестирования на полиграфе всем заинтересованным лицам;

– производить аудио- и видеозапись всей процедуры обследования.

При этом все лица, не участвующие в ОИП, выведены за пределы непосредственного общения специалиста и опрашиваемого. В то же время полностью обеспечены их потребности в фиксации и наблюдении за происходящим. В любом случае присутствие представителей опрашиваемого при опросе должно предваряться их предупреждением о правилах поведения и возможных отрицательных последствиях вмешательства в процедуру опроса.

Взаимоотношения специалиста и инициатора опроса при производстве ОИП могут протекать в двух вариантах. Первый отражает так называемую пассивную тактику взаимоотношений, когда специалист, получив от инициатора задание и перечень требующих разрешения вопросов, затем самостоятельно проводит опрос, анализирует результаты, делает заключение и передает его инициатору. Второй, активный вариант взаимоотношений способствует более гибкому использованию информационного потенциала ОИП. В этом случае специалист и инициатор опроса совместно составляют вопросы, ведут обсуждение результатов, подготавливают новые вопросы. Специалист сразу даёт предварительное заключение по важнейшим пунктам опроса, справка же оформляется и передаётся инициатору позднее^[109].

Принципиальным нормативом деятельности специалиста должно стать недопущение ориентирования опрашиваемого в объёме и качестве имеющейся в распоряжении следствия информации, особенно, если опрашиваемым является заподозренное лицо. Иными словами, заподозренный (подозреваемый, обвиняемый) не должен узнать из опроса ничего нового для себя.

Использование результатов ОИП. Предварительный анализ результатов осуществляется непосредственно в ходе и по окончании опроса. Полученные предварительные данные сообщаются инициатору. Дальнейшее использование результатов опроса определяется характером полученных реакций. Если данные, свидетельствующие о причастности лица к преступлению, не получены, целесообразно проверить версию, что опрашиваемый причастен к преступлению не как исполнитель, а в ином качестве, и провести новую серию тестов. Если же обработка показаний полиграфа говорит об обратном, то возможны два варианта последующих действий.

Первый вариант состоит в немедленном предъявлении лицу предварительных результатов опроса, свидетельствующих о его причастности к преступлению. Практика показывает, что объявление результатов теста оказывает сильное психологическое воздействие и примерно в 20% случаев приводит к даче признательных показаний^[110]. Наиболее эффективно психическое воздействие предъявления результатов происходит в рамках послетестовой беседы, которую специалист с разрешения инициатора может провести с опрашиваемым по окончании опроса. По мнению американского полиграфолога Р.М. Фергерсона, субъект, чья неискренность доказывается результатами опроса, скорее скажет правду, если рядом нет работника, ведущего его дело и бывшего свидетелем его деланной правдивости и готовности к сотрудничеству. Оставаясь наедине с беспристрастным специалистом, человек получает оптимальную возможность быть искренним с минимальным ущербом чувству собственного достоинства и гордости^[111].

Полученное признание необходимо безотлагательно процессуально зафиксировать путём немедленного проведения допроса. Однако В.А. Образцов считает, что подобный сценарий развития событий возможен преимущественно в отношении личности, которая характеризуется низкими волевыми характеристиками, а её конкретное психоэмоциональное состояние определяется как состояние «хаоса»^[112].

На более эмоционально стойкого и уверенного в себе субъекта одни лишь неблагоприятные результаты теста могут не оказать желанного воздействия. В таком случае применим второй вариант использования результатов тестирования. При этом испытуемого лучше оставить на время в неведении относительно полученных данных (тем более, что Инструкция о порядке использования полиграфа при опросе граждан не требует обязательного уведомления опрашиваемого о результатах тестирования). В то же время организуется экстренная проверка полученной в ходе ОИП информации в целях её процессуального подтверждения путем проведения необходимых следственных действий (осмотров, допросов, обысков, задержаний и т.д.) Таким образом может быть проверена информация о личности соучастников, их роли в преступлении, местонахождении похищенного или орудий преступления и т.д. И лишь затем с учётом собранной доказательственной и ориентирующей информации вырабатывается тактика поведения следователя (дознавателя) и производится допрос ранее опрошенного с использованием полиграфа лица.

§ 2. Тактические особенности назначения и производства

психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа

Учитывая тождественность методик проведения опроса граждан с использованием полиграфа и психофизиологической экспертизы с применением полиграфа, многие положения, относящиеся к тактике производства ОИП, вполне могут быть распространены и на вопросы назначения и производства ПФЭ. В то же время ПФЭ, несомненно, обладает рядом специфических особенностей тактического характера.

Проведение ПФЭ должно соответствовать всем требованиям назначения и производства судебных экспертиз, предусмотренным действующим законодательством. Большинство норм главы 27 УПК РФ, регламентирующей вопросы проведения судебной экспертизы, поддаются решению, учитывая относительную методическую и организационно-техническую самостоятельность эксперта. Вместе с тем уточнения требуют вопросы назначения экспертизы, взаимодействия следователя либо иного лица, производящего расследование, с экспертом-полиграфологом, а также другими участниками экспертизы, использования результатов экспертизы для решения задач расследования и т.д.

В теории судебной экспертизы большое внимание традиционно уделялось вопросам организации и технологии производства экспертизы (место, сроки производства экспертизы, качество объектов, форма сопроводительных документов и т.д.)^[113]. Проблема выбора инициатором экспертизы наиболее оптимального варианта поведения как средства преодоления противодействия в процессе назначения и производства экспертизы, как правило, не ставится.

Принятие решения о производстве ПФЭ. Чаще всего ПФЭ назначаются на последующих этапах расследования, когда проведено множество следственных действий и все участники расследования уже хорошо информированы относительно даже мельчайших подробностей обстоятельств дела. В такой ситуации ПФЭ не исключается, но комплекс методов исследования, которые эксперт может при этом использовать, существенно ограничивается. Поэтому при наличии оснований ПФЭ следует назначать и проводить сразу, на начальном этапе расследования преступления, когда информация о нём ещё не успела широко распространиться либо сразу же после выявления лиц, чьи показания требуют проверки. В качестве таких лиц могут выступать подозреваемый, обвиняемый, свидетель и потерпевший. Причём тактически верным назначение ПФЭ может быть не только в целях изобличения лица, дающего ложные показания, но и в ситуации, когда участник уголовного процесса сотрудничает со следствием. В этом случае результаты ПФЭ, подтверждающие ранее данные лицом показания, усиливают его позицию и являются косвенным свидетельством ложности содержательно иных показаний данных по тем же обстоятельствам другими лицами.

Так, исследование с использованием полиграфа потерпевшей по делу об изнасиловании Х. позволило подтвердить правдивость её показаний об обстоятельствах случившегося и мотивах подачи заявления об изнасиловании. Учитывая российский менталитет, согласно которому традиционно большое значение придается провоцирующему характеру поведения жертвы (в данному случае – одинокой женщины, отправившейся на пикник с двумя малознакомыми мужчинами), следователь по особо важным делам военной прокуратуры счёл необходимым подтвердить объективность сообщенных потерпевшей сведений с помощью полиграфа^[114].

Показательно, что в описываемом случае предложение пройти тестирование на полиграфе было сделано и обоим подозреваемым, описывавшим суть произошедшего между ними и потерпевшей совершенно иначе, чем она. Однако в обоих случаях последовал отказ.

Использование ПФЭ для решения других задач, не связанных с оценкой данных ранее показаний, нецелесообразно. Так, задача сужения круга лиц, возможно причастных к преступлению, вполне может быть решена непроцессуальными мерами (опрос с использованием полиграфа).

Выбор субъекта ПФЭ. Непростой является и проблема подбора эксперта или экспертного учреждения, которым может быть поручено производство экспертизы. В соответствии со ст. 57 УПК РФ экспертом является лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном УПК РФ, для производства судебной экспертизы и дачи заключения. В идеале при назначении ПФЭ проведение исследования должно поручаться штатному судебному эксперту государственного экспертного учреждения по проведению психофизиологического исследования с использованием полиграфа.

Однако сложившейся системы государственных экспертных учреждений, осуществляющих производство исследований с использованием полиграфа, которые охватывали бы всю территорию страны, в настоящий момент ещё нет. Можно говорить лишь о начале создания подобной системы. В силовых ведомствах (МВД, ФСБ и т.д.) функционируют территориальные подразделения, работники которых осуществляют производство ПФИ, но относятся они к категории не экспертных, а чаще оперативных служб, и обеспечивают, как правило, потребности оперативных и кадровых аппаратов. Есть подобные специалисты и в некоторых других госструктурах, например в некоторых лабораториях судебных экспертиз Министерства юстиции России, на кафедрах и в отделах некоторых научных и образовательных учреждений и т.д. В последние десятилетия всё шире становится сеть экспертных и иных организаций, в которых работают частные эксперты-полиграфологи.

При отсутствии штатных экспертов-полиграфологов в государственных экспертных учреждениях производство экспертизы по уголовному делу может быть поручено иному эксперту из числа лиц, обладающих специальными знаниями. Чаще всего в этой роли выступает так называемый независимый эксперт (сотрудник негосударственного экспертного учреждения или любое другое физическое лицо, обладающее необходимыми знаниями в соответствии с ч. 2 ст. 195 УПК РФ).

В каждом конкретном случае назначения ПФЭ лицо, выступающее инициатором проведения экспертизы, вынуждено решать вопрос о выборе эксперта надлежащей квалификации индивидуально с учётом многих обстоятельств. Например, оплата услуг эксперта, определение у него достаточного уровня квалификации, наличие или отсутствие вообще какой-либо информации о лицах, профессионально занимающихся полиграфными проверками, и т.д. Учитывая новизну данного вида экспертиз и по-прежнему неоднозначное отношение к проблеме полиграфа, инициатору ПФЭ необходимо заранее прогнозировать и оценивать все возможные нюансы, которые в дальнейшем способны повлиять на оценку судом результатов экспертизы, в том числе и такие, как должностная и ведомственная принадлежность лица, привлекаемого к производству экспертизы.

Нет ничего предосудительного в том, что первыми на запросы практики, как правило, откликаются «лёгкие на подъем» негосударственные экспертные учреждения и организации, для которых проведение экспертиз является лишь одним из множества направлений деятельности. Однако нельзя упускать из виду, что существует опасность привлечения к проведению экспертных исследований специалистов низкой квалификации, не обладающих знаниями в области теории судебной экспертизы, имеющих смутные представления о процессуальном порядке назначения и производства экспертиз, что чревато проведением исследований на низком научно-методическом уровне, нарушением процессуальных требований к производству судебной экспертизы, получением ошибочных результатов и, как следствие, общей дискредитацией метода исследований с использованием полиграфа. Не случайно членами Федерального межведомственного координационно-методического совета по проблемам экспертных исследований неоднократно выражалась озабоченность по поводу имеющих место в практике расследования преступлений случаев производства ПФИ на низком научно-методическом уровне^[115].

Некоторые авторы в попытке решить проблему выбора эксперта для производства ПФЭ высказывают мнение, что к числу иных экспертов, обладающих специальными знаниями в области полиграфологии, в настоящее время можно отнести специалистов-полиграфологов, состоящих в штатах оперативно-технических подразделений органов дознания, прошедших профессиональную подготовку и аттестованных на право самостоятельного проведения психофизиологических исследований с использованием полиграфа. Поэтому оптимальным решением вопроса об обеспечении производства ПФЭ до широкого введения в государственных судебно-экспертных учреждениях должности штатного эксперта-полиграфолога предлагается считать привлечение к её производству специалистов-полиграфологов оперативных подразделений, занимающихся проведением ОИП^[116].

На наш взгляд, подобное предложение далеко не бесспорно. И дело здесь не только в том, что предложение о проведении экспертиз оперативными сотрудниками не соответствует теории и практике судебно-экспертной деятельности. Данное предложение противоречит действующему законодательству. С процессуальной точки зрения оперативные сотрудники, занимающиеся проведением ОИП, являются работниками органов дознания, которые, в свою очередь, отнесены уголовно-процессуальным законом к стороне обвинения (ст. 40, глава 6 УПК РФ). Ст. 7 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» устанавливает, что при производстве судебной экспертизы эксперт независим, он не может находиться в какой-либо зависимости от органа или лица, назначивших судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела. Ситуация, при которой эксперт находится в служебной или иной зависимости от сторон или их представителей, рассматривается законом как основание для отвода эксперта (ст. 70 УПК РФ).

Таким образом, поручение производства ПФЭ оперативному сотруднику – представителю органов дознания, представляющих сторону обвинения, является нарушением требований УПК РФ к производству экспертиз, а данное им заключение в соответствии со ст. 75 УПК РФ должно быть отнесено к недопустимым доказательствам и исключено из материалов дела.

До недавнего времени в России подготовка специалистов и экспертов-полиграфологов велась либо в различных ведомствах по разным программам, либо силами коммерческих структур по программам, зачастую далеким от стандартов, принятых в мировой практике. Очевидно, что сегодня назрела необходимость организации на государственном уровне подготовки экспертов-полиграфологов, разработки единых критериев их компетентности. В этом направлении уже сделаны первые, достаточно серьёзные шаги.

Как известно, в России координация действий учреждений и организаций всех заинтересованных ведомств по обеспечению качества и развития содержания профессионального образования, прогнозированию перспективных направлений и научно-методического обеспечения процесса подготовки судебных экспертов возложена на Учебно-методическое объединение (УМО) образовательных учреждений профессионального образования в области судебной экспертизы. УМО «Судебная экспертиза» является всероссийским объединением и базируется в Саратовском юридическом институте МВД России.

Членами Совета УМО «Судебная экспертиза» были разработаны Государственные требования к минимуму содержания и уровню требований к специалистам для получения дополнительной квалификации «Судебный эксперт по проведению психофизиологического исследования с использованием полиграфа», а также примерная дополнительная профессиональная образовательная программа профессиональной переподготовки специалистов для получения указанной квалификации. Государственные требования были утверждены заместителем министра образования Российской Федерации 5 марта 2004 г. (регистрационный номер ГТППК 34/36) и введены в действие Приказом Министерства образования России № 1547 от 8 апреля 2004 г., согласно которому на СЮИ МВД России возлагалась ответственность за формирование научно-методического обеспечения реализации дополнительной профессиональной образовательной программы «Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа», а также обязанность приступить к ее реализации.

Во исполнение указанного Приказа по заданию ЭКЦ МВД России коллектив авторов в составе Я.В. Комиссаровой, В.Н. Федоренко и др. подготовил Примерную дополнительную профессиональную образовательную программу переподготовки специалистов для выполнения нового вида профессиональной деятельности – проведения психофизиологического исследования с использованием полиграфа (объемом 560 часов трудоёмкости). Программа летом 2005 г. прошла согласование с ЭКЦ МВД России и была рекомендована к реализации Советом УМО «Судебная экспертиза».

В соответствии с данной программой ведущими вузами страны, осуществляющими подготовку специалистов в области судебной экспертизы для нужд правоохранительных органов (Саратовский юридический институт МВД России, Московская государственная юридическая академия), начата реализация дополнительной профессиональной образовательной программы «Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа» в целях обеспечения возможности использования правоохранительными органами, государственными и негосударственными учреждениями и организациями, а также гражданами помощи квалифицированных специалистов-полиграфологов. Произведены первые выпуски специалистов-полиграфологов, а в обозримом будущем планируется приступить к переподготовке судебных экспертов по проведению психофизиологического исследования с использованием полиграфа.

Таким образом, проблема квалифицированных кадров для производства ПФЭ постепенно находит своё решение. В любом случае, подбирая лицо, обладающее специальными знаниями в области полиграфологии, которому может быть поручено проведение ПФЭ, следователю, дознавателю, суду стоит оценивать репутацию кандидата, его опыт, уровень общего и специального образования и т.д.

Получение добровольного согласия от обследуемого. С того момента, когда решение о необходимости производства ПФЭ принято и появляется кандидат на её проведение, следователю необходимо поддерживать с ним тесную взаимосвязь. Это нужно и для более правильной оценки качеств эксперта, и для тактически грамотной организации действий, связанных с производством ПФЭ. Особенности взаимодействия следователя и специалиста-полиграфолога выражаются в паритетном характере взаимоотношений и высоком уровне инициативы.

Одной из важных задач, которая должна быть решена до начала исследований в рамках ПФЭ, – это получение добровольного согласия ранее допрошенного лица на участие в производстве данной экспертизы. ПФЭ осуществляется с соблюдением принципов гласности и добровольности, которые выражаются в заблаговременном уведомлении обследуемого лица о возможности, сроках, целях и порядке проведения ПФЭ и предусматривают получение от обследуемого лица письменного заявления о его согласии на участие в ПФЭ, которое затем вместе с заключением эксперта прилагается к материалам дела.

Добровольность участия – одно из основных условий, определяющих специфику подобного вида экспертиз. Получение осознанного, а не формального согласия на участие в проверке на полиграфе является методически необходимой частью тестирования, поскольку в противном случае не удастся получить адекватной картины реакций на предъявляемые стимулы. Кроме того, многие авторы видят в наличии этого требования важную гарантию соблюдения прав человека и принципа презумпции невиновности, один из способов его самозащиты^[117].

Добровольность ПФЭ диктуется не только устоявшимися в мировой практике морально-этическими и методическими требованиями к выполнению проверок с помощью полиграфа, но и прямыми предписаниями российского законодательства. Учитывая, что сведения, получаемые с использованием полиграфа, можно рассматривать как своего рода показания испытуемого, получаемые в несловесной, невербальной форме, в отношении подозреваемого (обвиняемого) принцип добровольности вытекает из положений ч. 1 ст. 51 Конституции РФ, п. 2 ч. 4 ст. 46 и п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ. Что же касается добровольности участия в экспертизе потерпевшего или свидетеля, то необходимость этого следует из содержания ч. 4 ст. 195 УПК РФ.

Инициатор экспертизы должен полностью осознавать методически обусловленную невозможность принудительного производства ПФЭ. Это влечёт необходимость определённой работы заинтересованных лиц с субъектом, в отношении которого предполагается производство экспертизы.

Осознанное согласие на участие в ПФЭ может быть получено лишь при условии ознакомления лица с её возможностями и процедурой. По аналогии с ОИП ему должно быть разъяснено, что предлагаемое мероприятие проводится, прежде всего, в его интересах, так как оно создаёт дополнительные процессуальные возможности доказать правдивость его показаний, показать реальное сотрудничество со следствием. Более качественно и доходчиво вопросы, связанные с производством ПФЭ, могут быть разъяснены лицом, обладающим в этой области специальными познаниями. Поэтому, если существует такая возможность, целесообразно, чтобы функцию получения согласия взял на себя эксперт, проводящий исследование. Когда такой возможности нет, добровольное согласие может быть получено и самим инициатором экспертизы, но обязательно после соответствующих разъяснений обследуемому. Необходимое качество данных разъяснений может быть обеспечено за счёт предварительных консультаций инициатора экспертизы с экспертом по вопросам производства ПФЭ.

Испытуемый при даче добровольного согласия должен осознавать, что речь идёт не о формальном согласии на экспертизу как некоей вынужденной процессуальной мере, а о фактическом согласии, отражающем установку на истинное сотрудничество с экспертом-полиграфологом. Доведение этой мысли до испытуемого на этапах, предшествующих экспертизе, необходимо рассматривать как одну из важнейших задач.

Считается, что отказ от участия в исследовании с использованием полиграфа не должен трактоваться против интересов лица, заявившего отказ, восприниматься как «акт самоизобличения»^[118]. Более того, широко распространено мнение, что отказ от испытания на полиграфе, равно как и само предложение пройти проверку, в случае отказа не должны фиксироваться ни в одном процессуальном документе^[119].

Такая форма оценки факта отказа от участия в ПФЭ, на наш взгляд, является весьма спорной. Конечно, обеспечение всех процессуальных и личных прав участников расследования – приоритетная задача следствия и суда. Но стремление к обеспечению прав ни в коей мере не должно выражаться в подобной избирательности при закреплении в материалах дела сведений, полученных от участников расследования, лишь на том основании, что они могут быть затем истолкованы не в их пользу.

Решение о назначении ПФЭ принимается лицом, производящим расследование, либо судом самостоятельно во всех случаях, когда они считают это необходимым. Принятое решение оформляется соответствующим постановлением, которое, являясь процессуальным актом, включается в материалы уголовного дела. В этом же уголовном деле должны содержаться и документы, определяющие, каким образом данное постановление было реализовано. Очевидно, что в случае отказа лица от участия в ПФЭ или отказа от определённых тестов (отказа отвечать на определенные вопросы, связанные с реализацией задач конкретной экспертизы) факт отказа должен быть зафиксирован в материалах дела.

Исходя из требований ч. 3 ст. 195 УПК РФ отказ от участия в ПФЭ должен фиксироваться в протоколе ознакомления с постановлением о назначении ПФЭ, отказ от прохождения отдельных тестов или от ответа на отдельные вопросы тестов – в заключении эксперта. Какую оценку в дальнейшем получат данные обстоятельства – решать органам следствия и суда. Однако практика показывает, что лица, сотрудничающие со следствием и искренне стремящиеся подтвердить свою позицию, независимо от своего процессуального статуса, как правило, после ознакомления с порядком и целями процедуры ПФЭ не испытывают больших сомнений, соглашаясь на участие в исследовании на полиграфе и достаточно «ровно» проходя всю процедуру исследования. Обратная картина чаще всего наблюдается в ситуации иного рода, когда лицо, дающее ложные показания, опасаясь разоблачения, отказывается от предложения пройти проверку на полиграфе в ходе ПФЭ.

В то же время нельзя впадать и в другую крайность, рассматривая факт отказа как прямое доказательство неискренности человека. Нужно учитывать, что отказ от прохождения ПФЭ может быть обусловлен не только страхом перед возможным разоблачением, но и иными причинами (например, недоверием к методике исследования либо к личности эксперта). Оценивая факт отказа от прохождения ПФИ, следует помнить, что процесс расследования сопровождает деятельность по сбору не только доказательственной, но и ориентирующей информации по делу. Взвешенная оценка факта отказа от прохождения проверки на полиграфе способна предоставить следствию богатейший материал для решения множества практических задач при выдвижении следственных версий, выборе тактических приёмов, построении планов проведения дальнейших следственных действий и т.д.

Отказ от участия в ПФЭ следует отличать от сознательного стремления обследуемого лица исказить результаты исследования при наличии формального согласия на участие в нём. Речь идёт о так называемом противодействии исследованию. В ходе проведения экспертизы оно может проявляться по-разному^[120], но в любом случае противодействие направлено на искажение картины психофизиологического реагирования на предъявляемые стимулы. По сути противодействие исследованию есть завуалированная форма отказа от участия в ПФИ (ПФЭ), от сотрудничества со следствием, попытка ввести органы расследование в заблуждение. В большинстве случаев попытки противодействия со стороны обследуемого лица успешно диагностируются полиграфологом. Их установление в процессе исследования, безусловно, получает соответствующую оценку эксперта (специалиста) и учитывается при формировании вывода. При этом противодействие вполне оправданно трактуется следствием не в пользу испытуемого и рассматривается в качестве косвенного признака, указывающего на причастность к действиям запрещенным уголовным законом и наличие виновного знания.

Как и в ситуации с ОИП, желательно, чтобы само проведение ПФЭ по времени было незначительно удалено от момента получения согласия на участие в нём.

Место и время проведения ПФЭ. Решая вопрос о конкретном месте (помещении), времени и иных организационных моментах производства ПФЭ, следователю нужно учитывать следующие обстоятельства. Оптимальная продолжительность мероприятия по проверке на полиграфе составляет от 2 до 4 часов. Если требуется большая продолжительность исследования, его следует проводить в несколько этапов и в разные дни. Наиболее удобное для проведения мероприятия время – утренние часы после хорошего сна и легкого завтрака. Если обследованию предполагается подвергнуть задержанное или арестованное лицо, сон и завтрак ему должны быть по возможности обеспечены следователем.

Выбор места производства экспертизы должен учитывать обеспечение минимальных требований к помещению, в котором будет проводиться обследование, возможность в случае необходимости охраны места производства экспертизы и обеспечения безопасности её участников и окружающих. Выполнение указанных требований упрощается, если экспертиза проводится по месту работы эксперта-полиграфолога в специально оборудованном для проведения полиграфных проверок помещении. Если такой возможности нет, подбор помещения ложится на плечи инициатора экспертизы. Основные требования к помещению сводятся к следующему:

– в нём должны обеспечиваться условия для спокойной работы эксперта с проверяемым в течение нескольких часов;

– помещение должно отвечать требованиям обеспечения безопасности проведения мероприятия;

– интерьер должен быть скромным, с минимальным количеством мебели и посторонних предметов, отвлекающих внимание проверяемого; обычно в помещении, где проводится проверка, имеется стол, на котором располагается полиграф, и два или три стула;

– уровень внешних шумов (например, уличных) должен быть минимален, а освещение, вентиляция и температура – комфортными;

– должна обеспечиваться видеозапись всего мероприятия; носители видеоинформации должны затем прилагаться к материалам экспертизы.

Участие в производстве ПФЭ третьих лиц. Вопрос о присутствии при производстве экспертизы каких-либо иных лиц, кроме обследуемого и эксперта, решается аналогично ситуации с ОИП. В ряде случаев присутствие и даже участие третьих лиц при производстве экспертизы является необходимым. Так, например, обязательным является присутствие переводчика, который участвует в исследовании в том случае, когда оператор не владеет языком проверяемого (проверка на полиграфе в обязательном порядке проводится либо на родном, либо на рабочем языке проверяемого).

Согласно ч. 1 ст. 197 УПК РФ при производстве экспертизы вправе присутствовать следователь. Таким же правом с согласия следователя обладает защитник подозреваемого, обвиняемого (п. 5 ч. 1 ст. 198 УПК РФ), а также представитель потерпевшего (ст. 45 УПК РФ). Более того, с процессуальной точки зрения присутствие защитника при производстве ПФЭ выглядит желательным и даже необходимым. Учитывая неоднозначное отношение судебно-следственной практики к ПФЭ, следует помнить положения ч. 2 ст. 75 УПК РФ, которые относят к недопустимым доказательствам показания подозреваемого (обвиняемого), данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтверждённые подозреваемым (обвиняемым) в суде. Результаты ПФЭ могут рассматриваться как показания лица об определённых событиях, входящих в сферу интересов правоохранительных органов, полученные с использованием такого аналитического средства, как полиграф, поэтому приведённое положение УПК РФ, очевидно, полностью распространяется на все случаи использования полиграфа в ходе расследования.

Использование результатов ПФЭ. Отдельного рассмотрения заслуживает проблема использования результатов исследований, проведённых в ходе ПФЭ. Общим правилом методики исследования с использованием полиграфа является проведение по его результатам послетестового собеседования. Обычно это последний этап мероприятия по проверке на полиграфе и проводится после предварительной оценки результатов. Собеседование проводится только в случае обнаружения признаков неискренности проверяемого или неопределённости результата исследования. Его основная цель – получение от обследуемого полного или частичного признания в отношении проверяемых вопросов.

В ходе производства ПФЭ послетестовое собеседование в подобных целях может осуществляться только с учётом оперативно-следственной целесообразности и с разрешения инициатора экспертизы. Эксперт в такой ситуации, по сути, начинает оперировать пусть предварительными, но результатами исследования, пытаясь изобличить обследуемого. Подобные действия, на наш взгляд, могут иметь далеко не однозначную процессуальную оценку, тем более, если экспертиза проводится в присутствии третьих лиц. Кроме того, ознакомление лица, в отношении которого производилась ПФЭ, с её результатами существенно снижает тактические возможности их использования в дальнейшем лицом, производящим расследование, при производстве других следственных действий.

Поэтому послетестовое собеседование при производстве ПФЭ должно быть нацелено скорее на определение неслучайности полученных реакций, удостоверение корректности использовавшихся тестов, решение иных задач методического характера, но не на изобличение обследуемого. Его лучше оставить на время в неведении относительно полученных данных. И лишь затем с учётом особенностей сложившейся следственной ситуации вырабатывается тактика наиболее целесообразного использования результатов экспертизы, ознакомления с ними подэкспертного.

Использование результатов заключения специалиста-полиграфолога. Опрос с использованием полиграфа и психофизиологическая экспертиза с использованием полиграфа – две наиболее активно используемые органами расследования и судом формы применения полиграфа в уголовном судопроизводстве. ПФИ для дачи заключения специалиста, как мы уже отмечали, проводится в основном по личной инициативе других участников уголовного процесса, представляющих стороны обвинения и защиты (потерпевшего и его представителя, подозреваемого, обвиняемого, защитника). Поэтому подобное исследование обычно развивается без какого-либо участия органов расследования и суда. Они «сталкиваются» с заключением специалиста в тот момент, когда лицо, инициировавшее проведение исследования специалистом-полиграфологом, его защитник или представитель ходатайствуют о приобщении к материалам дела имеющегося у них заключения.

В этом случае деятельность органов расследования или суда сводится к полноценной оценке представленного заключения и решению вопроса об удовлетворении заявленного ходатайства. В этой ситуации целесообразно обратиться к помощи других лиц, обладающих специальными знаниями в области полиграфологии, что обеспечит более качественную оценку заключения.

§ 3. Психофизиологические исследования с использованием

полиграфа в рамках тактических комбинаций

Понятие и задачи тактической комбинации. Выше были рассмотрены тактические особенности производства ПФИ как самостоятельного процессуального действия. В то же время ПФИ в ходе расследования может выступать составной частью целой цепи следственных действий и (или) оперативно-розыскных мероприятий, подчинённых достижению общей тактической цели расследования, т.е. частью тактической или оперативно тактической комбинации.

Тактическая комбинация – это определённое сочетание тактических приёмов или следственных действий для решения конкретной задачи расследования в данной следственной ситуации. Если в ходе расследования реализуются данные, полученные оперативным путем, тактическая комбинация может представлять собой сочетание оперативно-розыскных и следственных действий. Такую тактическую комбинацию называют оперативно-тактической. В этом случае оперативно-тактическая комбинация осуществляется благодаря взаимодействию следователя с оперативными работниками органа дознания, каждый из которых действует строго в пределах своей компетенции и своими методами^[121].

Не следует думать, что сочетание следственных действий либо следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий в рамках тактической комбинации приводит к формированию неких «комбинированных» следственных или оперативно-следственных действий. В структуре тактической комбинации каждое следственное действие или оперативно-розыскное мероприятие сохраняет свою самостоятельность и предусмотренный законом порядок производства. При этом с процессуальной точки зрения имеют значение только входящие в структуру комбинации следственные действия, путём проведения которых реализуются, используются, т.е. приобретают процессуальное значение данные, полученные в процессе оперативно-розыскных мероприятий. Будучи структурными элементами системы тактической комбинации, каждое составляющее её действие или мероприятие является незаменимым, а их последовательность – обычно жёстко определённой, поскольку в этой последовательности и может заключаться замысел комбинации.

Цель комбинации – это решение конкретной задачи следствия. В конечном счёте это установление истины по делу, т.е. осуществление процесса доказывания. Но это общая цель, а в качестве непосредственных задач тактической комбинации обычно рассматриваются:

‑ разрешение конфликтной ситуации с помощью рефлексии с получением следователем определённого выигрыша;

‑ создание условий, необходимых вообще для проведения следственного или иного процессуального действия следователя;

‑ создание условий, обеспечивающих результативность следственного действия;

‑ обеспечение следственной тайны, в том числе сохранения в тайне источника используемой информации;

‑ обеспечение сохранности до необходимого момента ещё неиспользованных источников доказательственной информации;

‑ иные тактические воздействия на следственную ситуацию с целью её изменения или использования^[122].

Использование ПФИ в ходе тактических комбинаций. Проведение ПФИ в ходе расследования, с одной стороны, создаёт благоприятные перспективы в плане установления информированности лица об обстоятельствах расследуемого события, а с другой ‑ процедура исследования всегда оказывает на обследуемого серьёзное психологическое воздействие. Эти факторы формируют тактический потенциал ПФИ, который может быть реализован при грамотном сочетании ПФИ с другими оперативными мероприятиями и следственными действиями.

Использование ПФИ в рамках тактических комбинаций позволяет решать различные задачи расследования. При этом необходимо отметить, что естественная сочетаемость ПФИ с некоторыми оперативными мероприятиями и следственными действиями, прежде всего допросом (опросом), в значительной степени предопределена самим порядком проведения ПФИ. Как правило, ПФИ проводится после получения от лица показаний (объяснений) об обстоятельствах дела. Целью ПФИ при этом является проверка достоверности сообщенных при допросе (опросе) сведений. Кроме того, нормативные правовые акты, регламентирующие производство основных форм ПФИ, каковыми являются ОИП и ПФЭ, устанавливают возможность ознакомления обследованного лица с результатами исследования. Причём, если с результатами ОИП согласно соответствующей Инструкции опрошенное лицо может быть ознакомлено по его просьбе лишь при соответствующем желании инициатора опроса, то с результатами ПФЭ подэкспертный независимо от его процессуального статуса должен быть ознакомлен в обязательном порядке (ст. 206 УПК РФ). Подозреваемому, обвиняемому и его защитнику результаты ПФЭ по делу должны быть предъявлены независимо от того, в отношении каких участников процесса они были проведены.

Формально предъявление результатов ПФЭ (ОИП) представляет собой самостоятельное процессуальное действие (акт оперативной работы). Однако, как известно, закон не исключает возможности предъявления результатов исследований, проведённых по делу, в ходе производства других следственных действий. Общим местом криминалистических рекомендаций по тактике допроса в конфликтной ситуации является указание на тактическую целесообразность внезапного ознакомления допрашиваемого с результатами исследований (чаще всего экспертиз), проведённых по делу и свидетельствующих об истинном отношении лица к расследуемому событию. Это в полной мере распространяется и на результаты ПФИ. При этом конкретный момент предъявления результатов исследования допрашиваемому определяется следователем индивидуально, с учётом личности допрашиваемого, плана допроса, характера даваемых им показаний и т.д.

Тактическая комбинация, описываемая схемой допрос (опрос)→ПФЭ(ОИП)→допрос в целях получения правдивых и полных показаний лица об обстоятельствах дела, на практике реализуется наиболее часто.

В ряде случаев указанная схема может быть усилена за счёт введения в неё дополнительных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Например, в случае, когда по делу проходят несколько лиц и имеются основания полагать, что они оказывают согласованное противодействие расследованию, может быть использован приём, суть которого раскрывает следующий пример из практики работы авторов пособия.

Осенью 2006 г. в одну из больниц г. Саратова с телесными повреждениями в области головы был госпитализирован  О. Через несколько дней после поступления в больницу О. от полученных повреждений скончался. По данным обстоятельствам было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ. В ходе расследования было установлено, что потерпевший длительное время проживал в г. Саратове в квартире своего дальнего родственника П., где проживали также супруга П. и его дочь. Сообщение о телесных повреждениях О. поступило в больницу и органы внутренних дел именно от супругов П. Будучи привлечёнными к расследованию в качестве свидетелей, супруги П. дали содержательно одинаковые показания. С их слов вечером в день преступления О. вышел на улицу, чтобы сходить в магазин, вернулся с причинёнными ему травмами и сразу же потерял сознание. О том, кто их ему нанёс, они не знали. Однако результаты оперативной работы по делу дали основание полагать, что ранее во время частых отлучек супруга П. по работе в командировки, О. и супруга П. находились в интимных отношениях. Это могло явиться причиной причинения телесных повреждений О. со стороны супруга П. Учитывая сложившуюся ситуацию, обоим супругам П. с целью проверить их показания было предложено принять участие в проведении ПФЭ. После получения от них добровольного письменного согласие на участие в ней был назначен день исследования. Исследования проводились в отношении каждого из супругов в один день в разных помещениях параллельно двумя экспертами-полиграфологами. С момента начала общения обследуемых с экспертами всякое общение между супругами было исключено.

В то время, пока проводились исследования, в автомобиль супругов, а также у них дома в порядке ст. 186 УПК РФ была установлена прослушивающая аппаратура. По окончании исследования супруги П. были «переданы» в распоряжение оперативных работников, которые и проводили их до автомобиля. Контроль последовавших за этим переговоров между супругами П. позволил установить роль каждого из них в совершенном преступлении.

Описанный приём использует то психологическое воздействие, которое оказывает на лицо процедура ПФИ. После прохождения исследования человек практически всегда стремится обсудить его ход, заданные вопросы с другими лицами, в результате чего может выдать информацию о своём истинном отношении к расследуемому событию. Вероятность этого повышается в случае общения лица с соучастниками преступления либо лицами, которым известно о его преступных действиях. Однако данный приём имеет ограниченную область применения и может быть использован только при расследовании тяжких и особо тяжких преступлений, что вытекает из положений ст. 186 УПК РФ и ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

Весьма важной задачей расследования является обнаружение различных объектов: лиц, находящихся в розыске, документов, орудий преступления, иных вещественных доказательств, трупов. В основном отыскание и принудительное изъятие указанных объектов происходит в процессе производства обыска и выемки. Принудительный характер указанных следственных действий, поисковые трудности обусловливают повышенное психическое напряжение их участников, особую психологизированность и конфликтность этих действий, привносящую в процесс их производства атмосферу рискового противодействия. В наибольшей степени это относится к производству обыска.

Предпосылки к снижению уровня риска и достижению поставленных целей во многом закладываются на этапе принятия решения и подготовки к проведению обыска. Принятие решения о производстве обыска и его обоснование требуют наличия определенной информации, касающейся, как минимум, трёх категорий сведений: 1) о личности обыскиваемого и окружающих его лицах; 2) об искомых объектах; 3) о месте (местах), где предстоит проводить обыск^[123]. Причём информация об искомых объектах и местах их возможного нахождения зачастую решающим образом предопределяет эффективность обыска. В этом направлении следователь должен мобилизовать все возможные источники информации.

Весьма позитивным в плане установления местонахождения и изъятия искомых объектов может оказаться проведение тактической комбинации по схеме: допрос (опрос)→ОИП→обыск. Результативность подобной комбинации раскрывает следующий пример.

В ходе расследования одного из преступлений, были получены данные, что в домовладении Е. могут находиться предметы преступного характера. При проведении в данном домовладении обыска ничего обнаружить не удалось. Тогда было принято решение о проведении в отношении Е. полиграфного опроса. В ходе ОИП на вопрос: «Какие преступления Вы совершали?» были получены выраженные реакции при варианте ответа «Хранение наркотических веществ»; на вопрос: «Где хранятся предметы преступного характера?» – на вариант ответа «Закопаны в огороде». После данных тестов был составлен и расчерчен на квадраты план огорода. При тестировании по квадратам выраженная реакция была получена на квадрат, где располагался курятник. При проведении повторного обыска в районе курятника в земле были обнаружены 3-литровые банки, заполненные наркотическим веществом – марихуаной (в крупном размере)^[124].

Одним из первых учёных в отечественной криминалистике, кто указал на возможность использования полиграфа в целях получения сведений, способствующих лучшей ориентации следователя по поводу мест сокрытия тех или иных искомых предметов, был А.А. Роменский. Анализируя практику проведения обысков, он отмечал, что большинство следователей и оперативных работников испытывает затруднения в получении информации о месте нахождения тайников у лиц, совершивших преступления. Практика возмещения материального ущерба свидетельствует, что места хранения похищенных денег и ценностей по крупным делам в подавляющем большинстве случаев остаются неизвестными. Проведение ПФИ в отношении подозреваемого (обвиняемого) позволяет сузить круг поисков: сначала до квартиры, затем до комнаты, где находится тайник, и далее с необходимой точностью вплоть до паркетной дощечки в полу, которую необходимо вскрыть, чтобы обнаружить тайник, нередко являющийся решающим доказательством^[125].

Таким образом, проведение ПФИ до производства обыска способно ещё до его начала вполне определённо сориентировать следователя в выборе «точек» приложения своих поисковых усилий. Тем самым достигается подлинная целенаправленность действий обыскивающих, удаётся избежать многочасовых (а иногда и многодневных) поисков искомого, которые к тому же нередко оказываются безрезультатными.

Поскольку следственная ситуация, вызывающая необходимость производства обыска, развивается, как правило, в обстановке острого дефицита времени, очевидной неопределённости ситуации и необходимости быстрого реагирования на происходящее, предваряющее обыск ПФИ целесообразно проводить в форме ОИП.

Подобное исследование должно производиться в отношении лица, заподозренного, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, которое, однако, отрицает свою причастность к его совершению и сокрытию искомых предметов. Для более качественного составления тестов инициатору проводимого опроса (следователю, дознавателю) до его начала следует собрать определённые установочные данные, характеризующие личность опрашиваемого и его образ жизни. Так, должны иметься сведения: 1) о предмете поиска: орудия преступления, предметы посягательства, их характеристики; 2) о местах их возможного нахождения: жилище опрашиваемого, его дача, гараж, место работы, иные посещаемые им места; 3) о круге родственников и знакомых опрашиваемого (особенно близких), которым искомые предметы могли быть переданы на хранение, и иных обстоятельствах. В каждом случае объём и содержание предварительной информации определяется индивидуально с учетом мнения специалиста, проводящего опрос.

После получения результатов тестирования, ориентирующих следователя о местонахождении искомых предметов, обыск должен быть проведён немедленно. Всегда следует учитывать возможность сношения опрошенного лица каким-либо образом с внешним миром. Таким образом, создаётся угроза того, что опрошенное лицо попытается предупредить своих соучастников, близких и других людей о возможном обыске. В результате искомое может быть перепрятано, а ценность результатов ОИП сведена к нулю.

В то же время процедура тестирования, её результативность оказывают мощное психологическое воздействие на недобросовестного опрашиваемого. Поэтому иногда целесообразно предварить проведение обыска предъявлением опрошенному положительных результатов тестирования. При этом подозреваемый нередко осознаёт всю бесполезность дальнейших запирательств и начинает давать признательные показания, указывая точное место расположения тайников.

Так, по подозрению в причастности к совершению убийства К. были установлены и задержаны несколько человек. Большую роль в изобличении указанных лиц, в определении места и роли каждого участника в процессе совершения преступления сыграли результаты обследований с использованием полиграфа. В то же время, решив главную задачу по выявлению преступников, следствие встало в тупик перед необходимостью установления иных обстоятельств, входящих в предмет доказывания, в частности предстояло найти орудие убийства (автомат). Обвиняемые утверждали, что его местонахождение им неизвестно. Однако оперативным путем было выяснено, что место, где хранится автомат, известно одному из фигурантов – Б. Было принято решение провести в отношении него еще один полиграфный опрос. Поиск автомата осуществлялся поисковыми тестами по карте г. Геленджика, разбитой на участки. После проведения первого же опроса была установлена местность, на которую Б. очень сильно реагировал. Об этом результате ему было сообщено. Так как ранее Б. уже обследовался на полиграфе и мог убедиться в невозможности сокрытия информации, проведенная стимуляция с демонстрацией результатов привела к тому, что Б. прекратил запирательства и точно указал место, где спрятан автомат^[126].

Ещё одним следственным действием, сочетание с которым способно иметь заметный тактический потенциал, является предъявление для опознания. Из следственно-судебной практики хорошо известно, что нередки ситуации, когда опознающий узнаёт объект (предмет), но по тем или иным обстоятельствам боится в этом признаться или не желает признавать (узнавать) данный объект. Причины ложного неопознания разнообразны: страх перед опознаваемым, перед возможной местью с его стороны или со стороны его близких; материальная заинтересованность (подкуп свидетеля); жалость к преступнику и т.д. Предвидеть и предотвратить их заранее удаётся не всегда.

В случае, если для опознания предъявляется лицо, действительно совершившее преступление, подобная ситуация весьма опасна для процесса расследования, так как неопознание – это не просто отсутствие одного из новых доказательств, а «противодоказательство», которое может и будет использоваться преступником в дальнейшем для защиты от обвинения. Поэтому следователю следует принять все меры для нейтрализации негативных последствий такого «неопознания».

Некоторые авторы полагают, при наличии риска развития подобной ситуации организовывать и проводить следственное опознание следует при участии специалиста в области полиграфологи и под контролем полиграфа. При этом сама процедура опознания должна проходить по правилам процессуального следственного действия (ст. 193 УПК РФ). Объекты (предметы, вещи, фотоснимки) предъявляются в количестве не менее трёх, а лучше, учитывая особенности составления тестов, семи и более. Все объекты, предъявляемые для опознания, нумеруются и укладываются на специально подготовленном столе ниже уровня основного стола полиграфолога. Специалист-полиграфолог показывает предмет под определённым номером, спрашивая, узнаёт ли опознающий данный предмет^[127].

Как показывают результаты применения полиграфа в подобных ситуациях, при предъявлении опознающему ранее известных ему предметов, изображений лиц и т.д. полиграфом фиксируется более резкое эмоциональное возбуждение, чем при предъявлении нейтральных объектов. Таким образом, полиграф действительно может оказаться полезным средством при проверке и оценке результатов предъявления для опознания, особенно при установлении достоверности показания опознающего лица об опознании или неопознании, если имеются основания предполагать, что оно заинтересовано в исходе дела. В качестве примера использования полиграфа в подобных целях можно привести следующий случай.

При расследовании угона дорогой иномарки были установлены и задержаны двое предполагаемых преступников. Один из них – П., факта участия в угоне не отрицал, признавал наличие соучастника, но утверждал, что знает его только в лицо, выражая при этом готовность в случае необходимости опознать его. Когда же ему были предъявлены изображения нескольких лиц и в их числе второго подозреваемого, П. показал, что никого из предъявленных граждан он не знает. Однако при повторном трехкратном предъявлении тех же изображений (в произвольном порядке) в ходе исследования с использованием полиграфа были получены устойчивые реакции на изображение второго подозреваемого, что позволило сделать вывод о том, что П. знает его как человека, участвовавшего в угоне^[128].

В то же время сами авторы идеи об использовании полиграфа при опознании признают, что такая процедура предполагает ряд исключений по сравнению с предписанной в законе процессуальной формой. Наиболее важное из них состоит в том, что в любом случае объекты могут предъявляться последовательно по одному (чтобы имелась возможность зафиксировать эмоциональную реакцию на каждый объект), что является прямым нарушением нормы (ч.ч. 4, 6 ст. 193 УПК РФ) о том, что объекты для опознания предъявляются в группе однородных объектов числом не менее трёх.

Поэтому в условиях действующего уголовно-процессуального законодательства говорить о результатах, получаемых при помощи полиграфа при предъявлении испытуемому лиц и предметов, как о результатах опознания нельзя. Опознание должно проводиться либо так, как это предписано законом, либо проводимое действие уже не будет являться предъявлением для опознания. В данном случае речь можно вести только о проведении в той или иной форме ПФИ с соблюдением соответствующих данной форме (ОИП или ПФЭ) нормативных правил. При этом не следует забывать, что результаты ПФЭ, в отличие от результатов ОИП, имеют самостоятельное доказательственное значение.

ПФИ может быть проведено как вместо предъявления для опознания, так и наряду с ним. В последнем случае имеет место тактическая комбинация по схеме: предъявление для опознания → ПФИ, реализация которой целесообразна в случае подозрения на ложное неопознание.

При этом не нарушаются требования ч. 3 ст. 193 УПК РФ, в которой запрещается проводить повторное опознание лица или предмета тем же опознающим, по тем же признакам, так как вопрос о сходстве опознания и опроса с использованием полиграфа в обозначенной ситуации снимается, если правильно оценивать цели и механизм проведения каждого из указанных действий. В первом случае опознающему даётся возможность самостоятельно без производства специальных исследований сделать вывод о том, опознаёт ли он конкретный объект, во втором – вывод о том, что человек опознаёт что-либо, делает полиграфолог в результате проведения исследования с использованием своих специальных знаний. Для наглядности можно провести параллель между осмотром места происшествия, когда следователь полагает, что на предметах имеется вещество, похожее на кровь (будучи зачастую абсолютно уверенным в том, что это кровь), и проведением судебно-биологической экспертизы, сопряжённой с исследованием этого вещества.

Приведём пример реализации схемы предъявление для опознания → ПФИ в целях получения информации о том, опознаёт ли конкретное лицо кого-либо по предъявленным изображениям.

Так, в ходе расследования преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 105 УК РФ, один из свидетелей не смог с уверенностью опознать подозреваемого О., учитывая давность случившегося. В целях установления способности свидетеля воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания, а также решения вопроса о том, опознаёт ли И. подозреваемого О. как человека, после появления которого в помещении малого предприятия началась стрельба, была назначена комплексная психолого-психофизиологическая экспертиза. При проведении соответствующего ситуации психологического исследования, в частности, было установлено, что И. способен правильно воспринимать обстоятельства, интересующие следствие, сохранять их в памяти и давать о них адекватные показания (у И., кроме того, был диагностирован симптом «вторжения», для которого характерно флуктуирование образа преступника в памяти обследуемого; была отмечена выраженность яркости-чёткости вторичных зрительных образов – представлений лиц, людей).

До начала специального психофизиологического исследования на листах белой бумаги формата А4 были распечатаны двенадцать чёрно-белых фотоизображений лиц, по уголовному делу не проходящих, и три чёрно-белых фотоизображения подозреваемого О., причём, двенадцать фотоизображений различных лиц и два фотоизображения О. (анфас) до проведения экспертизы свидетелю И. не демонстрировались, а одно фотоизображение О. (профиль) ранее свидетелю И. предъявлялось для опознания. После разъяснения порядка проведения исследования и того факта, что производство экспертизы в отношении него возможно только в случае его добровольного согласия на участие в исследовании, И. такое согласие дал в письменной форме.

В ходе исследования было выявлено наличие устойчивых физиологических реакций при отрицательном ответе И. на проверочные вопросы, сопровождавшиеся демонстрацией фотоизображения подозреваемого О., и отсутствие физиологических реакций на проверочные вопросы, сопровождавшиеся демонстрацией фотоизображений других лиц.

Результаты проведенного психофизиологического исследования позволили эксперту сделать вывод о том, что И. опознаёт О. как человека, после появления которого в помещении малого предприятия началась стрельба^[129].

Отмеченные направления комбинирования ПФИ с другими оперативными мероприятиями и следственными действиями, конечно, не исчерпывают всего многообразия возможных тактических решений. Очевидно, что с накоплением практического опыта проведения ПФИ при расследовании преступлений, более глубокой теоретической разработкой данной проблемы, могут быть найдены и иные возможности комбинирования, способствующие более эффективному решению задач расследования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Применение специальных знаний в современном уголовном судопроизводстве является одной из наиболее актуальных проблем, прежде всего связанных с досудебным производством. Начальный этап расследования, характеризующийся дефицитом достоверной информации о личности, делает его наиболее проблематичным с точки зрения реализации задач уголовного судопроизводства.

Представленный в учебно-методическом пособии материал, посвященный исследованию актуальных проблем современной отечественной полиграфологии, продолжает цикл публикаций по теме инструментальной детекции лжи. Основное отличие данной работы заключается в обстоятельном анализе перспектив расширения применения полиграфа в уголовном судопроизводстве. Здесь представлен не только общий план проблемы, но и конкретные пути совершенствования участия специалиста (эксперта) в уголовном процессе, в том числе и за счет повышения уровня компетентности прежде всего представителей органов правоприменения.

Одновременно работа может оказаться полезна специалистам-полиграфологам, так как позволяет ощутить правовое поле и рамки процессуальных ограничений, выход за которые способен привести к признанию доказательств, полученных с использованием ПФИ, недопустимыми. Уголовно-процессуальный кодекс РФ не содержит прямых указаний на использование полиграфа в той или иной процессуальной ситуации. В УПК РФ законодатель весьма демократично подходит к использованию специальных знаний в уголовном судопроизводстве вообще и применительно к ситуации полиграфа в частности, что вполне оправдано, так как проблема достоверности показаний и лжи может разрешаться не только на основе специальных психофизиологических исследований. Кроме того, нельзя исключить иных инновационных подходов к разрешению этой проблемы, которые могут появиться в ближайшее время.

Поэтому можно уверенно заявить, что прямых процессуальных указаний на применение полиграфа в уголовном судопроизводстве нет и не должно быть по определению, однако существует значительный пласт частных проблем, которые следует определить как поводы к использованию психофизиологических исследований с применением полиграфа. Это вытекает из ч.1 ст. 88 УПК РФ, рассматривающей правила оценки доказательств «каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности…», или ч. 1 ст. 179, где говорится о возможности освидетельствования подозреваемого, обвиняемого и потерпевшего, свидетеля для оценки достоверности их показаний. При этом законодатель даже исключает необходимость получения добровольного согласия, а в ситуации отмены приговора с направлением уголовного дела на новое судебное разбирательство (п. 2 ч. 1 ст. 386 УПК РФ) подчеркивает, что вопрос достоверности или недостоверности доказательств суд кассационной инстанции не вправе предрешать. Практически аналогичная ситуация излагается в п. 2 ч. 7 ст. 410 УПК РФ, определяющей пределы прав суда надзорной инстанции.

Такие обстоятельства, подлежащие доказыванию при производстве по уголовному делу (ч. 1, ст. 73 УПК РФ), как событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства его совершения), изложенные в п. 1, виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы (п. 2), характер и размер вреда, причиненного преступлением (п. 4), могут устанавливаться при помощи информации, полученной с использованием полиграфа, и таким образом объективизироваться. При этом хочется подчеркнуть, что проблема определения объемов и пределов исследования личности в уголовном судопроизводстве, которая рассматривалась рядом известных отечественных ученых^[130], но применительно к использованию полиграфа требует определенного переосмысления. Это объясняется тем, что задачи, разрешаемые при проведении специальных психофизиологических исследований, прежде всего экспертной направленности, ограничены не только возможностями самого метода, но и процессуально.

Все аспекты уголовно-процессуальной деятельности, включая установление личности преступника по отдельным видам преступлений, связаны с проблемой определения объемов и пределов личностного анализа. При этом при равнозначных условиях и процессуальных ограничениях результаты исследования в отношении одного и того же лица могут быть различными, что объясняется различными причинами, но прежде всего процессуальным статусом лица, вовлеченного в уголовное судопроизводство.

Перечень основных процессуальных вопросов, разрешаемых на основе использования полиграфа, в том числе и в проекции на судебную экспертизу, можно систематизировать следующим образом:

‑ установление оснований отсрочки исполнения приговора, достоверности и причин заведомо ложных показаний (классификационно-диагностические задачи);

‑ установление данных, характеризующих личность, значимых для составления обвинительного заключения, выявление оснований для отмены или дополнения возложенных на осужденного обязанностей (прогностические задачи);

‑ установление факта причинения вреда, причин смерти (диагностические задачи);

‑ установление данных о личности, прогноз и индивидуализация уголовного судопроизводства, достоверности показаний, выявление существенных противоречий между показаниями, данными подсудимым в ходе предварительного следствия и в суде (идентификационная задача).

В отношении психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа следует выделить мысль, которая не столь актуальна для опросов с применением указанного приборного комплекса в оперативных целях, но должна возводиться в основополагающий принцип при производстве ПФЭ: эксперт-полиграфолог не может анализировать только часть полученной информации и игнорировать материалы тех тестов, которые, по его мнению, не отражают основную линию следствия и не совпадают в той или иной степени с общим выводом, к которому он склоняется.

Участие полиграфолога на досудебном этапе уголовного судопроизводства имеет множество специфических особенностей и сопутствующих эффектов, которые в аналогичной ситуации, связанной, например, с корпоративными расследованиями, имеют иные последствия в плане успешного разрешения ситуации.

Даже сам факт информирования о привлечении полиграфолога к расследованию может вызывать эффект обострения ситуации как в первом, так и во втором случае, например, привести к попытке уничтожения доказательств вины подозреваемых. Причем, если эта ситуация применительно к корпоративному расследованию, сама по себе достаточно красноречива и благоприятна для разрешения конфликта, связанного с расследованием, так как для инициатора ПФИ она, как правило, является очевидным свидетельством причастности подозреваемого к происшествию, то в условиях уголовного судопроизводства она может трактоваться совершенно иначе. Это объясняется тем, что в уголовном процессе для изобличения потребовались бы другие доказательства, в том числе и подтверждающие сам факт происшествия. Рассмотренная ситуация не единственная в перечне сопутствующих эффектов.

Второй феномен связан с переводом ситуации расследования из условий недостатка информации в условия ее переизбытка, следствием чего является неспособность воспользоваться новыми данными на рациональной основе. Если по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях против личности в 33,3% случаев материалы судебно-психологической экспертизы остаются невостребованными^[131], то применительно к ПФЭ с использованием полиграфа этот процент еще выше, что обусловлено отсутствием достаточной подготовки представителей следствия и в еще большей степени суда к восприятию специальной информации, слабой информированностью в вопросах психофизиологии и незнанием специфики ПФЭ с использованием полиграфа.

Следует подчеркнуть, что в представленной работе, ориентированной прежде всего на практических работников органов дознания, следствия и суда, непосредственно осуществляющих назначение и оценку ПФЭ, а также на специалистов (экспертов)-полиграфологов, привлекаемых к уголовному процессу для дачи заключений, рассмотрены только основные направления ПФЭ с использованием полиграфа в соответствии с канонами общей теории судебной экспертизы. При этом подробно не изложена тактика реализации непосредственно самих психофизиологических исследований (программы исследования, форматы тестов, собственные ноу-хау и т.д.) прежде всего с учетом процессуального статуса участника процесса, уровня его информированности, особенностей личностного конструкта испытуемого и ряда других факторов, которые необходимо учитывать для повышения эффективности ПФЭ. Но все это подразумевает другую аудиторию читателей, непосредственно специалистов-полиграфологов, и в недалеком будущем, такое издание выйдет в свет.

Одной из наиболее актуальных проблем в контексте совершенствования психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа является проблема ее стандартизации.

Законодатель вполне обоснованно озабочен необходимостью систематизации судебных экспертиз, что подтверждается содержанием ст. 8 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», где, в частности, говорится: «…заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных». Одновременно в ст. 11 Закона оговаривается реализация единого научно-методического подхода к экспертной практике, профессиональной подготовке и специализации экспертов одного и того же профиля.

Следует признать, что для решения вопросов, связанных с оценкой степени разработанности и уровня стандартизации той или иной экспертизы необходимо создание единого межведомственного, официального перечня судебных экспертиз. Это позволит преодолеть ряд проблем, включая трудности, вызванные оценкой ее результатов.

Однако к стандартизации методики психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа необходимо подходить весьма осторожно, так как ее излишняя регламентация на основе прописывания множества процедурных вопросов, которые не имеют первостепенного значения, может привести к ситуации, когда реализация ПФЭ станет просто невозможной, а любой начинающий адвокат обязательно найдет процедурные несоответствия, которыми непременно воспользуется.

Очевидно, что стандартизировать рассматриваемую экспертизу надо по аналогии с другими вариантами судебной экспертизы личности на основе накопления практического опыта и его открытого, корректного обсуждения, например, в рамках подготовленного диссертационного сочинения по проблеме ПФЭ с использованием полиграфа. Для осознания места ПФЭ в системе экспертных следований, понимания перспектив ее совершенствования следует обратиться к модели судебной экспертизы личности как научной разработке, нацеленной на совершенствование всего блока экспертиз, сферой компетенции которых является личность. Не раскрывая деталей этой конструкции, хочется подчеркнуть, что основное ее предназначение сводится не к формальному объединению научных полей, а к осознанию перспектив развития направления «судебная экспертиза личности», связанных с разработкой новых, актуальных для судопроизводства видов и подвидов судебных экспертиз.

И все же стандартизация необходима, более того ее следует интенсифицировать, но на основе переключения внимания на приборный комплекс. Для этого следует определиться с понятием «экспертный полиграф», разработать методику оценки рассматриваемых графопостроителей на предмет их соответствия задачам именно судебно-экспертной практики. К сожалению, эта первостепенная задача отечественной полиграфологией учёными даже не ставится. Без стандартизации приборного комплекса, а соответственно и программного обеспечения (если сообщество специалистов придет к заключению, что экспертный полиграф это не чернильнопишущий графопостроитель) говорить о серьезной стандартизации методики ПФЭ невозможно.

В настоящее время в России существует несколько школ по подготовке полиграфологов, которые опираются на разные методологические подходы при проведении специальных психофизиологических исследований. Отчасти это объясняется доминирующими задачами, ориентацией на скрининг, обеспечение оперативной деятельности или судебную экспертизу. В сущности, перечисленные задачи следует рассматривать как уровни подготовки, дифференцированные по сложности. Поскольку проведение экспертизы, как правило, осуществляется на более поздних этапах уголовного судопроизводства в условиях высокой степени информированности всех участников процесса о частных признаках преступления, то этот уровень логично определить как высшую ступень профессиональной подготовки.

Каждая из названных задач имеет определенные особенности при реализации процедуры ПФИ и поэтому их сравнение на предмет выделения лучшей или более значимой не вполне корректно. Из чего следует, что возможно несколько моделей подготовки полиграфолога, например моносистемная, которая включает овладение всеми перечисленными уровнями задач, и уровневая, отражающая последовательное овладение задачами различной сложности ‑ от скрининга до судебной экспертизы. На моносистменую подготовку полигафологов ориентированы сейчас в Республике Беларусь, что включает очно-заочный цикл в течение 2,5 лет. В настоящее время отечественная подготовка полиграфологов в большей степени характеризуется уровневым принципом.

Очевидно, что каждый специалист вовсе не должен ставить перед собой задачу овладения всеми уровнями, он может выбрать один путь и совершенствоваться с учетом специфики скрининга, обеспечения органов дознания или проведения судебной экспертизы. Более того, для проведения массовых полиграфных проверок иногда достаточно знаний психотехника.

Поэтому при решении вопроса о привлечении специалиста-полиграфолога для дачи письменного заключения и судебной экспертизы по уголовным делам необходимо обращать внимание на уровень его подготовки, что в идеале должно подтверждаться дипломом государственного образца на новый вид деятельности или дипломом, свидетельствующим о получении дополнительной квалификации. Эта подготовка должна осуществляться как минимум в два этапа, быть ориентирована на государственную экспертную деятельность и осуществляться в учебных заведениях, имеющих право на соответствующий род деятельности.

Это, в свою очередь, подразумевает наличие профессорско-преподавательского состава, который постоянно находится в тренинге, участвует в уголовном судопроизводстве в качестве специалистов или экспертов-полиграфологов, наличие открытых и закрытых полигонов с системами телеметрического контроля, позволяющих моделировать различные ситуации, функционирующие эталонные лаборатории, но самое главное ‑необходим высокий уровень научно-методического обеспечения на основе кейс-технологий. Подготовка специалиста должна включать освоение ряда кейсов с набором типовых задач по возрастанию сложности.

При этом следует учитывать, что оптимальным образом «технологии» психофизиологической экспертизы с использованием полиграфа соответствуют отечественные школы, ориентированные на классическую подготовку, продолжающую традиции школы Бакстера. Алгоритм психофизиологического исследования с использованием полиграфа как при участии специалиста с последующей дачей заключения, так и в случае судебной экспертизы соответствует общепринятым канонам и включает проведение предтестовой и послетестовой беседы и как минимум троекратное проведение каждого теста в следующей последовательности: адаптирующий (стимулирующий) тест, тест общих контрольных вопросов, тест контрольных и проверочных вопросов, тест оценки значимости версии, тест на знания виновного. В зависимости от конкретной ситуации и перспектив детализации актуальных проблем приведенная схема может претерпевать определенные, обусловленные ситуацией изменения.

Подготовка психотехников является существенным пробелом в отечественной полиграфологии и требует отдельного рассмотрения. Нет сомнений в том, что это подразумевает разработку стандарта и всего пакета учебно-методических документов. Обучение психотехника возможно на основе среднего специального образования или бакалавриата, спектр задач, разрешаемых психотехником, значительно уже, чем у специалиста, но подготовка его по аналогии с подготовкой парамедика менее затратна. Основное его предназначение может ограничиваться умением качественно регистрировать полиграммы, анализ которых в последующем должен осуществлять специалист.

Перспективы развития отечественной полиграфологии должны базироваться на мировом опыте и широком использовании наработок российских ученых. К числу наиболее перспективных направлений следует отнести идею «посредника» между испытуемым и специалистом-полиграфологом, которая на первый взгляд может показаться откатом от некоего весьма абстрактного уровня в отечественной полиграфологии. Однако это не так, формирование мощной прослойки психотехников, специализирующихся в области инструментальной детекции лжи, имеет ряд перспективных продолжений.

Одно из них связано с формированием мощных региональных центров полиграфологии на основе подбора высококлассных специалистов-полиграфологов, обслуживающих психотехников периферийных районных и городских ОВД, созданием единых банков данных, активным обменом информацией по электронным каналам связи, консультативной помощью психотехникам, планированием, организацией и проведением программ усовершенствования в области полиграфологии, контролем за обоснованным расширением функциональных обязанностей психотехников в пределах их компетенции, формированием резерва на выдвижение с последующим обоснованным повышением профессионального статуса до уровня специалиста и т.д. Как отдельное направление представленной модели централизации следует рассматривать блок проблем, связанных со стандартизацией технических устройств, предназначенных для инструментальной детекции лжи, и определение текущей и перспективной аттестационной политики в отношении кадрового состава на основе совершенствования уровня компетенции и т.п.

Несмотря на сознательное акцентирование всех аспектов работы на криминалистический подход, не все проблемы рассмотрены в равной степени, некоторые только предстоит в научном плане проработать и разрешить. К числу таких белых пятен следует отнести прежде всего экспертную проблематику, вопросы организации криминалистической превенции преступлений с использованием методов инструментальной детекции лжи, что подразумевает разрешение не только ряда прикладных задач, но и формирование концептуальных основ профилактики, а также новые подходы к использованию полиграфа в ОРД.

Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что инструментальные методы детекции лжи расширяют границы человеческого восприятия, способствуют индивидуализации подхода к участникам уголовного процесса, а следовательно, позволяют снизить уровень субъективизма при формировании доказательственной базы, что можно рассматривать как одну из конечных целей совершенствования уголовного судопроизводства путем его существенной оптимизации.

СПИСОК РЕКОМЕНДУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Аверьянова Т.В. Судебная экспертиза: Курс общей теории. М., 2006.

Белюшина О.В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1998.

Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью: Матер. междунар. науч.-практ. форума / Под ред. В.Н. Хрусталёва, Л.Н. Иванова. Саратов, 2006.

Варламов В.А., Варламов Г.В. Психофизиология полиграфных проверок / Под ред. А.Г. Сапрунова. Краснодар, 2000.

Варламов В.А., Коровин В.В., Варламов Г.В. Тесты полиграфных проверок / Под ред. А.Г. Сапрунова. Краснодар, 2001.

Гримак Л.П., Скрыпников А.И., Лаговский А.Ю., Зубрилова И.С. Методы прикладной психологии в раскрытии и расследовании преступлений: Учебное пособие. М., 1999.

Комиссаров В.И., Комиссарова Я.В. Проблемы становления психофизиологической экспертизы // Роль и значение деятельности Р.С. Белкина в становлении современной криминалистики: Матер. междунар. науч. конф. (к 80-летию со дня рождения Р.С. Белкина). М., 2002. С. 399–403.

Комиссарова Я.В., Килессо Е.Г., Перч В.О. Криминалистика + Криминалисты = Опыт борьбы с преступностью. М., 2005.

Комиссарова Я.В., Сошников А.П., Федоренко В.Н. О становлении психофизиологической экспертизы // Новые направления исследований в судебно-психологической экспертизе: Матер. Всеросс. межведом. семинара (г. Саранск, 9‑10 июня 2005 г.). Саранск, 2005. С. 75‑88.

Оглоблин С.И., Молчанов А.Ю. Инструментальная «детекция лжи»: Академический курс. Ярославль, 2004.

Прукс П. Уголовный процесс: научная «детекция лжи». Инструментальная диагностика эмоциональной напряженности и возможности ее применения в уголовном процессе. Тарту, 1992.

Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. М., 2005.

Харин Ю.Л. Детектор лжи: как это делается. М., 2006.

Холодный Ю.И. Полиграфы («детекторы лжи») и безопасность. Справочная информация и рекомендации. М., 1998.

Холодный Ю.И. Применение полиграфа при профилактике, раскрытии и расследовании преступлений (генезис и правовые аспекты). М., 2000.

Хэссет Дж. Введение в психофизиологию / Пер. с англ. И.И. Полетаевой, Е.Н. Соколова. М., 1981.

Штыров В. Полиграфные экспертизы // Законность. 2007. № 9. С. 37‑40.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1

Образец постановления о назначении ПФЭ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

о назначении (комиссионной) психофизиологической с использованием полиграфа судебной экспертизы

__________________                                                       «___»______________ г.

         (место составления)

Следователь (дознаватель)_________________________________________________

                                                                                (наименование органа предварительного

_____________________________________________________________________________

                                               следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

_____________________________________________________________________________

                                                                                   следователя (дознавателя)

рассмотрев материалы уголовного дела № _________________________________________

УСТАНОВИЛ:

_____________________________________________________________________________

                                                                                (излагается фабула дела)

Получение информации, интересующей следствие, возможно при использовании специальных знаний в области прикладной психофизиологии, а именно при проведении психофизиологического исследования с использованием полиграфа.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 195 и 199 (200) УПК РФ,

ПОСТАНОВИЛ:

1. Назначить психофизиологическую с использованием полиграфа судебную экспертизу, производство которой поручить _______________________________________

                                                                                                                 (фамилия, имя, отчество эксперта либо

_____________________________________________________________________________

                                                                      наименование экспертного учреждения)

2. Поставить перед экспертом (-ми) вопросы:

– выявляются ли в ходе исследования с использованием полиграфа  психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что гр. Н. располагает информацией о деталях случившегося. Если да, то какой именно информацией может располагать гр. Н.;

– при каких обстоятельствах могла быть получена гр-ном Н. эта информация. Могла ли она быть  получена на момент случившегося.

3. Предоставить в распоряжение эксперта (-ов) материалы уголовного дела № …; направить в распоряжение эксперта гр. (указывается Ф.И.О. опрашиваемого).

Следователь (дознаватель)                                                     _____________________

                                                                                                                                                           (подпись)

Права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, мне разъяснены «___» _____________ г. Одновременно я предупреждён об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения.

Эксперт                                                                                         ____________________

                                                                                                                         (подпись)

Приложение 2

Образец оформления заключения экспертов-полиграфологов

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТА № _________________

г. Энск                                                                             «__» _________ 20__ г.

Экспертная комиссия в составе:

Р-ва Ивана Ивановича, имеющего свидетельство о повышении квалификации по специальности «Полиграфолог ОВД» (выдано: … реквизиты свидетельства …), диплом о профессиональной переподготовке, удостоверяющий право на ведение профессиональной деятельности в сфере проведения психофизиологических исследований с использованием полиграфа (выдан: … реквизиты диплома …), общий стаж экспертной работы 6 лет;

П-ва Сергея Фёдоровича, имеющего свидетельство о повышении квалификации по специальности «Специалист по проведению психофизиологических исследований с использованием полиграфа в бизнесе и судопроизводстве» (выдано: … реквизиты свидетельства…), диплом о профессиональной переподготовке, удостоверяющий право на ведение профессиональной деятельности в сфере проведения психофизиологических исследований с использованием полиграфа (выдан: …реквизиты диплома…), общий стаж экспертной работы 5 лет,

на основании постановления о назначении психофизиологической судебной экспертизы с использованием полиграфа, вынесенного (…указывается должность и звание должностного лица…)по уголовному делу № …, провела комиссионную психофизиологическую экспертизу с использованием полиграфа.

Обстоятельства дела: «__» ________ 2006 года примерно в 2 часа 00 минут в Областную клиническую больницу Энской обл. с телесными повреждениями в области головы госпитализирован гр. О., 1966 года рождения. Позднее, «__» ________ 2006 года, гр. О. от полученных повреждений скончался. Согласно акту судебно-медицинского исследования трупа гр. О. смерть наступила в результате тупой травмы головы с переломом костей черепа, ушибом головного мозга, субдуральной гематомы. По данному факту (… указывается когда, каким органом…) возбуждено уголовное дело № … по признакам преступления, предусмотренного ч.4 ст.111 УК РФ, то есть по факту умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего. В ходе проведённых следственных действий у следствия появились основания полагать, что свидетелем произошедшего является П-ин В.В., который скрывает от следствия значимую информацию.

НА ЭКПЕРТИЗУ ПРЕДСТАВЛЕНО:

1. Материалы уголовного дела № __________.
2. В распоряжение экспертов направлен П-ин В.В.

НА РАЗРЕШЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ ПОСТАВЛЕНЫ ВОПРОСЫ:

1. Выявляются ли в ходе исследования с использованием полиграфа психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что П-ин В.В. располагает информацией о деталях случившегося, если да, то какой именно информацией он может располагать?

2. При каких обстоятельствах могла быть получена П-ым В.В. эта информация? Могла ли она быть получена на момент случившегося?

ИССЛЕДОВАНИЕ:

Психофизиологическое исследование (далее по тексту – ПФИ) в отношении П-на В.В., 19__ г.р., проводилось «__» _________ 20__ года в (… указывается место проведения исследования …) с использованием компьютерного полиграфа модели «Диана-01». При этом с помощью полиграфа отслеживалась динамика психофизиологических реакций обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы за счет перевода физиологических показателей активности дыхательной, сердечно-сосудистой системы, электрической активности кожи и др. в электрические сигналы, преобразуемые в физические величины, отображаемые в виде графиков.

При помощи комплекса видеонаблюдения «Pentaone» P-420Q с использованием ресивера InterM POP-120 велось видео- и аудионаблюдение и фиксация хода ПФИ. За ходом ПФИ наблюдал защитник подэкспертного Б-ва Е.М. Ход ПФИ с использованием комплекса видеонаблюдения фиксировался при помощи видеомагнитофона LG L-427 на видеокассету VHS Е-170.

По окончании исследования материалы ПФИ были сохранены на диске TDK СD-R80.

Видеокассета и CD-диск упакованы в бумажный конверт, снабженный пояснительной надписью, заверенной подписями экспертов и подэкспертного, опечатанный печатью (…указываются реквизиты печати).

П-ну В.В. был разъяснён порядок проведения исследования и тот факт, что ПФИ возможно только в случае его добровольного согласия на участие в исследовании. П-ин В.В. ознакомился с предоставляемыми ему правомочиями и дал письменное согласие на проведение ПФИ. Заявление прилагается к настоящему заключению.

До начала исследования на полиграфе с П-ым В.В. была проведена беседа в целях выяснения отдельных фактов биографии; получения общих сведений о состоянии здоровья подэкспертного; уточнения ранее данных им показаний. Полученная информация использовалась для корректировки индивидуальной программы исследования.

В ходе тестирования на полиграфе участнику ПФИ были предъявлены установочные и проверочные тесты (см. Приложение 1 к заключению).

Установочные тесты №№ 1‑2 были направлены на выявление индивидуальных психофизиологических реакций подэкспертного. В ходе предъявления теста № 1 фиксировались фоновые психофизиологические реакции П-на В.В. в спокойном состоянии в отсутствие внешних раздражителей. Тест № 2 был предназначен для фиксации психофизиологических реакций, возникающих при предъявлении ему заведомо значимых стимулов: подэкспертному было дано указание отвечать «нет» на вопрос о его настоящем имени. В качестве вариантов ответа на этот вопрос предлагался перечень мужских имен, включающий и собственное имя подэкспертного – В. Результаты тестирования показали, что у П-на В.В. регистрируемые психофизиологические реакции достоверно отражают степень значимости предъявляемых стимулов.

Для ответа на вопросы, поставленные на разрешение экспертов, было подготовлено четыре проверочных теста: три – по методике контрольных вопросов (тесты №№ 3‑5) и один по методике выявления скрываемой информации (тест № 6). Проверочные тесты были ориентированы на решение следующих задач: №№ 3‑5 – на установление обладания П-ым В.В. информацией о лице, причастном к нанесению телесных повреждений гр. О., № 6 – на проверку сообщённых П-ым В.В. сведений о том, что во время нанесения неизвестными лицами телесных повреждений гр. О., он (П-ин В.В.) находился дома и спал.

Тесты содержали вопросы нейтрального, контрольного и проверочного характера. Нейтральные вопросы служили для оценки уровня психофизиологического реагирования. Контрольные вопросы носили вспомогательный характер и использовались при сравнительной оценке вызываемых ими реакций с реакциями на проверочные вопросы, ориентированные на решение задач ПФИ. Тесты предварительно обсуждались с подэкспертным до полного понимания им смысла задаваемых вопросов. По указанию эксперта на каждый из вопросов П-ну В.В. следовало отвечать однозначно «да»/«нет». При затруднениях в даче однозначного ответа формулировка вопросов корректировалась. Подэкспертному было разъяснено, что вопросы, с которыми он предварительно не был ознакомлен, задаваться не будут. В целях обеспечения объективного отражения значимости смыслового содержания задаваемых вопросов П-ну В.В. перед началом предъявления тестов по методике контрольных вопросов было дано указание правдиво отвечать на все вопросы. Перед началом предъявления тестов по методике выявления скрываемой информации П-ну В.В. дано указание отвечать «нет» на все вопросы теста.

Зарегистрированные в ходе ПФИ данные подвергались экспертной оценке, в том числе с помощью специальной компьютерной программы, разработанной для полиграфов модели «Диана-01». Данная программа предусматривает возможность компьютерного анализа полиграмм с выведением суммарных балльных оценок выраженности психофизиологических реакций подэкспертного при ответах на тот или иной вопрос тестов.

В ходе проведенного исследования было установлено следующее.

При предъявлении проверочного теста № 3 (предъявлялся 4 раза, составлен по методике контрольных вопросов) получены более выраженные, устойчивые психофизиологические реакции при ответе «нет» на проверочные вопросы «Вам известно точно имя человека, нанёсшего в ночь с «__» на «__» _________ 20__ года телесные повреждения гр. О.?», «Что касается нанесения гр. О. телесных повреждений в ночь с «__» на «__» _________ 20__ года, вы точно знаете имя человека, нанёсшего эти повреждения?» по сравнению с реакциями на контрольные вопросы «Вы когда-либо намеренно причиняли серьёзные увечья тем, кто вам доверял?», «В беседах со следователем вы скрыли или исказили какие-либо сведения об обстоятельствах нанесения телесных повреждений гр. О.?», «Вы пошли бы на серьёзное преступление, если бы были уверены, что его никогда не раскроют?», «За последние три года вы совершали поступки, за которые могли бы понести уголовное наказание?».

При предъявлении проверочного теста № 4 (предъявлялся 3 раза, составлен по методике контрольных вопросов) установлено нарастание выраженности психофизиологических реакций при ответах на последовательно предъявляемые вопросы «Вы подозреваете, кто нанёс телесные повреждения гр. О.?», «Вы знаете точно, кто нанёс телесные повреждения гр. О.?», «Телесные повреждения гр. О. причинили Вы?».

При предъявлении проверочного теста № 5 (предъявлялся 3 раза, составлен по методике контрольных вопросов) получены более выраженные психофизиологические реакции при ответе «нет» на проверочный вопрос «Соответствует ли действительности утверждение, что телесные повреждения гр. О. нанесли Вы?» по сравнению с реакциями на контрольные вопросы «По вашему воспитанию Вы способны специально изувечить человека?», «Вы ответили правдиво на все мои вопросы?».

При предъявлении проверочного теста № 6 (предъявлялся 3 раза, составлен по методике выявления скрываемой информации) проверялись показания П-на В.В. о том, что в то время пока гр. О. отсутствовал в квартире и предположительно получил телесные повреждения, он (П-ин В.В.) находился дома и спал. Перед началом теста П-ну В.В. было дано указание отвечать «нет» на все вопросы теста. В результате было установлено отсутствие выраженных реакций при ответе на вопрос «В момент нанесения гр. О. телесных повреждений вы спали в своей комнате?» на фоне устойчивых выраженных реакций на варианты ответов «Находились рядом с гр. О.» и «Занимались чем-то ещё».

В процессе всей процедуры исследования со стороны подэкспертного наблюдалось активное противодействие нормальному ходу обследования, которое продолжалось, несмотря на сделанные замечания.

Оценивая результаты предъявления тестов № 3‑6 в совокупности в связи с необходимостью решения вопроса о том, располагает ли П-ин В.В. информацией о деталях случившегося, и если да, то какой именно информацией он может располагать, эксперты приходят к выводу, что психофизиологические реакции П-на В.В. на проверочные вопросы тестов не согласуются с ранее сообщенной им информацией о том, что лицо (лица), причинившие телесные повреждения гр. О,. ему неизвестны, а во время нанесения неизвестными лицами телесных повреждений гр. О. он находился дома и спал.

В ходе проведенного исследования были выявлены реакции, свидетельствующие о том, что П-ин В.В. располагает информацией о деталях случившегося. Судя по характеру, степени выраженности и соотношению психофизиологических реакций на вопросы тестов, предъявленных подэкспертному, информация, которой может располагать П-ин В.В., вероятно, была получена им на момент случившегося вследствие отражения обстоятельств, связанных с нанесением им телесных повреждений гр. О.

ВЫВОДЫ:

1, 2.  В ходе проведенного исследования были выявлены реакции, свидетельствующие о том, что П-ин В.В. располагает информацией о деталях случившегося. Информация, которой располагает П-ин В.В., вероятно, была получена им на момент случившегося вследствие отражения обстоятельств, связанных с нанесением им телесных повреждений гр. О.

Эксперты:                                                                                                   И.И. Р-ев

                                                                                                                    С.Ф. П-ов

Приложение:

1. Распечатка вопросов тестов № 1-6 на 2 листах.
2. Заявление гр. П-на В.В. о добровольном согласии на участие в проведении экспертизы.
3. Диск TDK СD-R80 с записью файла с материалами ПФИ, упакованный в бумажный конверт.
4. Видеокассета VHS Е-170 с видеозаписью хода ПФИ, упакованная в бумажный конверт.

Приложение 1 к заключению № ___ от «__» ___________ 20__ года.

Тесты № 1 – запись фоновых реакций – вопросы не задавались.

Тест № 2

N	Вопрос
0	Ваше настоящее имя И…?
1	Н…?
2	А…?
3	В…?
4	Р…?
5	Б…?

Тест № 3

N	Вопрос
0	Сегодня вторник?
0	Ваша фамилия П-ин?
1	В данный момент есть какие-либо внешние обстоятельства, которые отвлекают вас от тестирования?
2	Верите ли Вы, что я не задам вопросов, которые мы ранее не обсуждали?
3	Вы действительно родились «__» _________ г.?
4	Вы намерены лгать, отвечая на мои вопросы?
5	Сейчас 20__ год?
6	Вы когда-либо намеренно причиняли серьёзные увечья тем, кто вам доверял?
7	Вам известно точно имя человека, нанёсшего в ночь с «__» на «__» ___________ 20__ года телесные повреждения гр. О.?
8	В беседах со следователем Вы скрыли или исказили какие-либо сведения об обстоятельствах нанесения телесных повреждений гр. О?
9	Вашу дочь зовут К-на?
10	Вы пошли бы на серьёзное преступление, если бы были уверены, что его никогда не раскроют?
11	Что касается нанесения гр. О. телесных повреждений в ночь с «__» на «__» __________ 20__ года, Вы знаете точно имя человека, нанёсшего эти повреждения?
12	За последние три года Вы совершали поступки, за которые могли бы понести уголовное наказание?
13	В настоящее время Вы постоянно проживаете в г. …?
14	Вы пытались лгать, отвечая на задаваемые вопросы?

Тест № 4

N	Вопрос
0	Сейчас время года весна?
1	Сейчас мы находимся в г. …?
2	Ваша дочь учится в школе?
3	Вы подозреваете, кто нанёс телесные повреждения гр. О.?
4	Вы знаете точно, кто нанёс телесные повреждения гр. О.?
5	Телесные повреждения гр. О. причинили Вы?
6	Отвечая на заданные только что вопросы, Вы хотя бы раз солгали?

Тест № 5

N	Вопрос
0	Вашу жену зовут Е-на?
1	Вы проживаете в Заводском р-не г. Саратова?
2	Сейчас Вас что-либо беспокоит больше, чем проверка на полиграфе?
3	По вашему воспитанию Вы способны специально изувечить человека?
4	Соответствует ли действительности утверждение, что телесные повреждения гр. О. нанесли Вы?
5	Вы ответили правдиво на все мои вопросы?
6	Вы родились в Саратове?

Тест № 6

N	Вопрос
0	В момент нанесения гр. О. телесных повреждений Вы: находились за пределами Саратова?
1	Смотрели телевизор?
2	Беседовали с супругой?
3	Спали в своей комнате?
4	Находились рядом с О.?
5	Гуляли на улице?
6	Занимались чем-то ещё?

Эксперты:                                                                                                   И.И. Р-ев

                                                                                                                    С.Ф. П-ов

Приложение 3

Образец оформления заключения специалиста-полиграфолога

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТА

г. Энск                                                                            «__» _________ 20__ г.

В соответствии со ст. 80 УПК РФ Р-ев Иван Иванович, имеющий свидетельство о повышении квалификации по специальности «Полиграфолог ОВД» (выдано: … реквизиты свидетельства …), диплом о профессиональной переподготовке, удостоверяющий право на ведение профессиональной деятельности в сфере проведения психофизиологических исследований с использованием полиграфа (выдан: … реквизиты диплома …), общий стаж экспертной работы 6 лет, на основании запроса о проведении психофизиологического исследования с использованием полиграфа, поступившего от защитника гр. Т-ва Р.В. – адвоката (…указывается полное наименование адвокатского образования, от имени которого действует адвокат…) К-ва Д.В., провёл психофизиологическое исследование с использованием полиграфа.

Обстоятельства дела известны из копии постановления о привлечении в качестве обвиняемого Т-ва Р.В., копии постановления об избрании меры пресечения Т-ву Р.В., копии постановления о продлении срока содержания под стражей Т-ва Р.В. и объяснений Т-вой И.А. и Т-ва В.Н.:

«__» _________ 20__ года около 22 ч. 00 мин., точное время следствием не установлено, группой лиц были причинены тяжкие телесные повреждения С-ву Г.А. и К-ну А.С., от которых впоследствии С-ов Г.А. скончался. По подозрению в совершении данного преступления «__» __________ 20__ г. в порядке ст. 91 УПК РФ был задержан Т-ев Р.В.

После задержания Т-ва Р.В. его родители – Т-ва И.А. и Т-ев В.Н. – предприняли меры по восстановлению событий «__» _________ 20__ года (день совершения преступления) и обстоятельств, связанных с местонахождением в этот день их сына – Т-ва Р.В. В результате Т-ва И.А и Т-ев Р.В., восстановив в памяти все эти обстоятельства, в своих объяснениях утверждают, что во время совершения указанного преступления их сын Т-ев Р.В., находился дома по адресу: …, и не мог совершить этого преступления.

НА ИССЛЕДОВАНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНО:

1.  Копия   постановления  о  привлечении  в  качестве  обвиняемого  Т-ва Р.В., копия постановления об избрании меры пресечения Т-ву Р.В., копия постановления о продлении срока содержания под стражей Т-ва Р.В., письменные объяснения Т-вой И.А. и Т-ва В.Н.
2. В распоряжение специалиста направлена Т-ва И.А.

НА РАЗРЕШЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТА ПОСТАВЛЕН ВОПРОС:

1. Согласуются ли выявляемые в ходе исследования с использованием полиграфа психофизиологические реакции с объяснениями Т-ой И.А. о том, что __.__.20__ г. её сын Т-ев Р.В. находился дома по адресу: … в период времени с 18 ч. 00 мин. до 24 ч. 00 мин.?

ИССЛЕДОВАНИЕ

Психофизиологическое исследование (далее по тексту – ПФИ) в отношении Т-вой И.А., 19__ г.р., проводилось «__» _______ 20__ года в (… указывается место проведения исследования …) с использованием компьютерного полиграфа модели «Диана-01». При этом с помощью полиграфа отслеживалась динамика психофизиологических реакций обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы за счет перевода физиологических показателей активности дыхательной, сердечно-сосудистой системы, электрической активности кожи и др. в электрические сигналы, преобразуемые в физические величины, отображаемые в виде графиков.

При помощи комплекса видеонаблюдения «Pentaone» P-420Q с использованием ресивера InterM POP-120 велось видео-, аудионаблюдение и фиксация хода ПФИ. За ходом ПФИ наблюдал защитник Т-ва Р.В. – К-ов Д.В. Ход ПФИ с использованием комплекса видеонаблюдения фиксировался при помощи видеомагнитофона LG L-427 на видеокассету VHS Е-240.

По окончании исследования материалы ПФИ были сохранены на диске TDK СD-R80.

Видеокассета и CD-диск упакованы в бумажный конверт, снабженный пояснительной надписью, заверенной подписями специалиста и Т-ой И.А.

Перед началом исследования Т-ой И.А. был разъяснён порядок проведения исследования и тот факт, что ПФИ возможно только в случае её добровольного согласия на участие в исследовании. Т-ва И.А. ознакомилась с предоставляемыми ей правомочиями и дала письменное согласие на участие в ПФИ. Заявление прилагается к настоящему заключению.

До начала тестирования на полиграфе с Т-ой И.А. была проведена беседа в целях выяснения отдельных фактов биографии; получения общих сведений о состоянии здоровья; уточнения ранее данных ею объяснений. Полученная информация использовалась для корректировки индивидуальной программы исследования. Результаты оценки состояния здоровья Т-вой И.А. занесены в опросный лист, прилагаемый к заключению.

В ходе тестирования на полиграфе участнику ПФИ были предъявлены установочные и проверочные тесты (см. Приложение 1 к заключению).

Установочные тесты №№ 1‑2 были направлены на выявление индивидуальных психофизиологических реакций обследуемой. В ходе предъявления теста № 1 фиксировались фоновые психофизиологические реакции Т-вой И.А. в спокойном состоянии в отсутствие внешних раздражителей. Тест № 2 был предназначен для фиксации психофизиологических реакций, возникающих при предъявлении ей заведомо значимых стимулов: обследуемой было дано указание отвечать «нет» на вопрос о её настоящем имени. В качестве вариантов ответа на этот вопрос предлагался перечень женских имён, включающий и собственное имя обследуемой – И. Результаты тестирования показали, что у Т-вой И.А. регистрируемые психофизиологические реакции достоверно отражают степень значимости предъявляемых стимулов.

Для ответа на вопрос, поставленный на разрешение специалистов, было подготовлено три проверочных теста: два – по методике контрольных вопросов (тесты №№ 3, 4) и один по методике выявления скрываемой информации (тест № 5).

Тесты содержали вопросы нейтрального, контрольного и проверочного характера. Нейтральные вопросы служили для оценки уровня психофизиологического реагирования. Контрольные вопросы носили вспомогательный характер и использовались при сравнительной оценке вызываемых ими реакций с реакциями на проверочные вопросы, ориентированные на решение задач ПФИ. Тесты предварительно обсуждались с обследуемой до полного понимания ею смысла задаваемых вопросов. По указанию специалиста, на каждый из вопросов Т-вой И.А. следовало отвечать однозначно «да»/«нет». При затруднениях в даче однозначного ответа формулировка вопросов корректировалась. Обследуемой было разъяснено, что вопросы, с которыми она предварительно не была ознакомлена, задаваться не будут.

Зарегистрированные в ходе ПФИ данные подвергались как экспертной оценке, так и оценке при помощи специальной компьютерной программы, разработанной для полиграфов модели «Диана-01». Данная программа предусматривает возможность компьютерного анализа полиграмм с выведением суммарных балльных оценок выраженности психофизиологических реакций обследуемого при ответах на тот или иной вопрос тестов.

В ходе проведённого исследования было установлено следующее.

При предъявлении проверочного теста № 3 (предъявлялся 4 раза, составлен по методике контрольных вопросов) получены более выраженные психофизиологические реакции при ответе «нет» на контрольные вопросы «Вам свойственно лгать людям при решении возникающих проблем?», «Когда-нибудь Вы распространяли ложные сведения о других людях?», «Вы легко пойдёте на обман, если будете уверены, что Вас никогда не разоблачат?», «Верно ли утверждение, что Вы лживый человек?» по сравнению с реакциями на проверочные вопросы «»__» _______ 20__ г. с шести вечера до 12 ночи Т-ев Р.В. выходил на улицу из вашего дома?», «Что касается Т-ва Р.В., он выходил на улицу из вашего дома с шести вечера до 12 ночи «__» _________ 20__ г.?».

При предъявлении проверочного теста № 4 (предъявлялся 3 раза, составлен по методике контрольных вопросов) получены более выраженные психофизиологические реакции при ответе «нет» на контрольные вопросы «Вы совершали когда-либо действия запрещённые законом?» и «Вы ответили правдиво на все мои вопросы» по сравнению с реакциями на проверочный вопрос «Соответствует ли действительности утверждение, что Т-ев Р.В. вечером «__» _______ 20__ г. надолго уходил из дома».

При предъявлении проверочного теста № 5 (предъявлялся 3 раза, составлен по методике выявления скрываемой информации) проверялись пояснения Т-вой И.А. о том, что вечером __.__.20__ г. в районе 22 ч. её сын Т-ев Р.В. находился дома и лёг спать. Перед началом теста Т-вой И.А. было дано указание отвечать «нет» на все вопросы теста. В результате было установлены выраженные устойчивые реакции при ответе «нет» на вопрос «»__» ________ 20__ г. Ваш сын после 22 ч. лёг спать в своей комнате?» на фоне отсутствия устойчивых реакций при ответах на другие вопросы теста.

Оценивая в совокупности результаты предъявления тестов №№ 3-5 в связи с необходимостью решения поставленного вопроса, специалист констатирует, что психофизиологические реакции, выявленные в ходе исследования с использованием полиграфа, проведённого в отношении Т-вой И.А., согласуются с её объяснениями о том, что __.__.20__ г. её сын Т-ев Р.В. находился дома по адресу: … в период времени с 18 ч. 00 мин. до 24 ч. 00 мин.

ВЫВОД:

1. Психофизиологические реакции, выявленные в ходе исследования с использованием полиграфа, проведённого в отношении Т-вой И.А., согласуются с её объяснениями о том, что __.__.20__ г. её сын Т-ев Р.В. находился дома по адресу: … в период времени с 18 ч. 00 мин. до 24 ч. 00 мин.

Специалист:                                                                                                И.И. Р-ев

Приложение:

1. Распечатка вопросов тестов № 1-5 на 2 листах.
2. Заявление гр. Т-вой И.А. о добровольном согласии на участие в проведении исследования.
3. Видеокассета VHS Е-240 с видеозаписью ПФИ и диск TDK СD-R80 с записью файла с материалами ПФИ, упакованные в бумажный пакет.
4. Опросный лист.

Приложение 1 к заключению специалистов от «__» _________ 20__ года.

Тест 1 – запись фоновых реакций – вопросы не задавались.

Тест 2

N	Вопрос	Ответ
0	Ваше настоящее имя: Ю…?	нет
1	И…?	нет
2	О…?	нет
3	С…?	нет
4	Н…?	нет
5	М…?	нет

Тест 3

N	Вопрос	Ответ
0	Сегодня вторник?	нет
0	Ваша фамилия Т-ва?	да
1	В данный момент есть какие-либо внешние обстоятельства, которые отвлекают вас от тестирования?	нет
2	Верите ли Вы, что я не задам вопросов, которые мы ранее не обсуждали?	да
3	Вы действительно родились 1 мая?	да
4	Вы намерены лгать на мои вопросы относительно места нахождения Т-ва Р.В. вечером «__» _________ 20__ г.?	нет
5	Сейчас 2007 год?	да
6	Вам свойственно лгать людям при решении возникающих проблем?	нет
7	«__» _________ 20__ г. с шести вечера до 12 ночи Т-ев Р.В. выходил на улицу из вашего дома?	нет
8	Когда-нибудь Вы распространяли ложные сведения о других людях?	нет
9	В настоящее время Вы работаете в …?	да
10	Вы легко пойдёте на обман, если будете уверены, что Вас никогда не разоблачат?	нет
11	Что касается Т-ва Р.В., он выходил на улицу из Вашего дома с шести вечера до 12 ночи «__» _________ 20__ г.?	нет
12	Верно ли утверждение, что Вы лживый человек?	нет
13	Сейчас мы находимся в …?	да
14	Вы пытались лгать, отвечая на задаваемые вопросы?	нет

Тест 4

N	Вопрос	Ответ
0	Вашего мужа зовут В…?	да
1	Вы любите смотреть телевизор?	нет
2	Сейчас вас что-либо беспокоит больше, чем проверка на полиграфе?	нет
3	Вы совершали когда-либо действия, запрещённые законом?	нет
4	Соответствует ли действительности утверждение, что Т-ев Р.В. вечером «__» _______ 20__ г. надолго уходил из дома?	нет
5	Вы ответили правдиво на все мои вопросы?	да
6	Вы родились в Оренбурге?	да

Тест 5

N	Вопрос	Ответ
0	«__» _________ 20__ г. Ваш сын в районе 22 ч.: Был за пределами Саратова?	нет
1	Выходил из квартиры на несколько минут?	нет
2	Находился в гостях у известных Вам людей?	нет
3	Лёг спать в своей комнате?	нет
4	Находился в другом известном Вам месте?	нет
5	Находился в неизвестном Вам месте?	нет

Специалист:                                                                                                И.И. Р-ев

Учебное издание

В.В. Семёнов, Л.Н. Иванов

ПРАВОВЫЕ, ТАКТИЧЕСКИЕ И МЕТОДИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПОЛИГРАФА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

Учебно-методическое пособие

Под редакцией

доктора юридических наук, профессора В.Н. Хрусталёва

доктора медицинских наук Ю.Д. Алексеева

Редактор Н.И. Вострикова

Корректор ……………

Компьютерная верстка …………………

Подписано в печать __.__.____. Формат 60х84 1/16

Бумага офисная. Гарнитура «Times». Печать офсетная.

Усл. печ. л.        . Уч.-изд. Л.       . Тираж 200. Заказ      

Организационно-научный и редакционно-издательский отдел

Саратовского юридического института МВД России

410034, г. Саратов, ул. Соколовая, 339.

---

^[1] См.: Волынский В.А. Криминалистическая техника: наука‑техника‑общество‑человек. М., 2000. С. 234, 265; Кукушкин Ю.А. Доклад на инструктивном совещании руководителей следственных аппаратов // Бюллетень ГСУ МВД СССР. 1989. № 5 (62). С. 29.

^[2] См.: Кунин Д.В. Метод психофизиологической диагностики в уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2007. С. 3.

^[3] Холодный Ю.И. Применение полиграфа в России: современный уровень и перспективы развития // Юридические, организационные и методические проблемы использования полиграфа в правоохранительной практике: Матер. межд. науч.-прак. конф. М., 2004. С. 18; Комиссарова Я.В. Актуальные вопросы использования полиграфа в уголовном судопроизводстве России // Вестник полиграфолога. 2007. № 3. С. 14‑17; и др.

^[4] См.: Богданчиков С.А. Предыстория детектора лжи // Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью: Матер. междунар. науч.-практ. форума / Под ред. В.Н. Хрусталёва, Л.Н. Иванова. Саратов, 2006. С. 76.

^[5] Подробнее об этом см.: Холодный Ю.И. Применение полиграфа при профилактике, раскрытии и расследовании преступлений (генезис и правовые аспекты). М., 2000. С. 17‑48.

[6] См.: Занев С. Актуальные проблемы применения полиграфа в Республике Болгария // Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью. С. 15‑16.

^[7] См.: Холодный Ю.И. Указ. соч. С. 72.

^[8] Холодный Ю.И. Указ. соч. С. 73.

^[9] В такой ситуации не могут широко применяться тесты на выявление скрываемой информации.

^[10] Холодный Ю.И. Указ. соч. С. 75.

^[11] Подробнее см.: См.: Закатов А.А. Ложь и борьба с нею. Волгоград, 1999. С. 20‑21; Знаков В.В. Классификация психологических признаков истинных и неистинных сообщений в коммуникативных ситуациях // Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 2. С. 54‑65; Он же. Неправда, ложь и обман как проблемы психологии понимания // Вопросы психологии. 1993. № 2. С. 9‑17.

^[12] См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики: Учеб. пособие для вузов. М., 2001. С. 69.

^[13]С точки зрения психофизиологии речь идет об энграммах – следах, оставляемых в мозгу каким-либо событием. (См.: Марютина Т.М., Ермолаев О.Ю. Введение в психофизиологию. М., 2001. С. 195‑196).

^[14] Справедливости ради следует отметить, что кроме идеальных следов, для непосредственного восприятия недоступны также микрообъекты – микроследы, микрочастицы и микроколичества вещества, являющиеся источниками криминалистически значимой информации.

^[15]См.: Краткий психологический словарь / Сост. Л.А. Карпенко / Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. М., 1985. С. 420.

^[16] См.: Волынский В.А. Криминалистическая техника: наука‑техника‑общество‑человек. М., 2000. С. 213.

^[17] См.: Зорин Г.А. Руководство по тактике допроса. М., 2001; Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 2001. С. 207–272; Соловьев А.Б. Использование доказательств при допросе на предварительном следствии. М., 2001; и др.

^[18] См.: Гельманов А.Г., Гонтарь С.А. Как установить участие лица в правонарушении? Эффективный и экономичный метод диагностики скрываемой причастности и получения признания виновного в отсутствие доказательств. М., 1999. С. 7‑9.

^[19] Волынский В.А. Указ. соч. С. 234.

^[20] Волынский В.А. Указ. соч. С. 265; см. также: Кукушкин Ю.А. Доклад на инструктивном совещании руководителей следственных аппаратов // Бюллетень ГСУ МВД СССР. 1989. № 5 (62). С. 29.

^[21] См., например: Образцов В.А., Насонов С.А., Рзаев Т.Ю. Криминалистическое наблюдение как метод собирания ориентирующей информации по уголовным делам // Труды МГЮА. Вып. 2. 1997. С. 227–243; Семёнов В.В. Процессуальные и криминалистические проблемы использования невербальной информации при расследовании преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. 2003; Следственные действия. Криминалистические рекомендации. Типовые образцы документов / Под ред. В.А. Образцова. М., 1999. С. 45‑63.

^[22] Используемое в данной работе название метода – психофизиологическое исследование с использованием полиграфа (ПФИ), наиболее часто встречается в современной литературе, затрагивающей проблему полиграфа. В то же время в специальной литературе используется и иная терминология. Так, П. Прукс ввёл понятие «инструментальная диагностика эмоциональной напряженности» (Прукс П. Уголовный процесс: научная «детекция лжи». Инструментальная диагностика эмоциональной напряженности и возможности ее применения в уголовном процессе. Тарту, 1992. С. 29); П.И. Гуляев и И.Е. Быховский – «инструментальный метод регистрации физиологических параметров» (Гуляев П.И., Быховский И.Е. Исследование эмоционального состояния человека в процессе производства следственного действия // Криминалистика и судебная экспертиза: Респ. межвед. сб. науч. и науч.-метод. работ. Киев, 1972. Вып. 9. С. 126) и т.д. В данной работе указанные и подобные им наименования рассматриваются как синонимы.

^[23] Лурия А.Р. Этапы пройденного пути. Научная автобиография / Под ред. Е.Д. Хомской. М., 1982. С. 37. В то же время вопрос о доминирующих факторах влияния на эмоциональную сферу преступника в настоящее время представляется окончательно не решенным. Подробнее об этом см.: Варламов В.А., Варламов Г.В. Психофизиология полиграфных проверок. Краснодар, 2000. С. 8–14.

^[24] См.: Субботина М.В., Могутин Р.И. Урегулирование вопроса о должностном статусе специалиста-полиграфолога как возможность повышения эффективности использования полиграфа в правоохранительной деятельности // Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью. С. 11.

^[25] В литературе по данной проблематике (прежде всего иностранной) встречаются и иные названия данного прибора, например «детектор лжи», «лай-детектор» (в США), «вариограф» (в Польше), «плетизмограф» и др. Не изменяя сущности прибора, различие в названиях отражает лишь устоявшуюся традицию в применении терминов в той или иной стране.

^[26] См.: Хэссет Дж. Введение в психофизиологию. М., 1981. С. 64.

^[27] См.: Холодный Ю.И. Полиграфы («детекторы лжи») и безопасность. Справочная информация и рекомендации. М., 1998. С. 22.

^[28] См., например: Демин В.М. Проблемы нормативного регулирования опросов граждан с использованием полиграфа // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности: Матер. 3-ей науч.-практ. конф. ГУВД Краснодарского края. Сочи, 1999. С. 84.

[29] См.: Хэссет Дж. Введение в психофизиологию / Пер. с англ. И.И. Полетаевой, Е.Н. Соколова. М., 1981. С. 13‑18.

^[30] См.: Прукс П. Уголовный процесс: научная «детекция лжи». Инструментальная диагностика эмоциональной напряженности и возможности ее применения в уголовном процессе. Тарту, 1992. С. 120‑127. О методах тестирования см. также: Варламов В.А., Коровин В.В., Варламов Г.В. Тесты полиграфных проверок / Под ред. А.Г. Сапрунова. Ставрополь, 2001; Белюшина О.В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. С. 100‑139; и др.

^[31] См.: Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» // СЗ РФ. 14.08.1995. № 33. Ст. 3349. Далее – Закон об ОРД.

^[32] См.: Указ Президента РФ от 9 января № 21 «О мерах по упорядочению разработки, производства, реализации, приобретения в целях продажи, ввоза в Российскую Федерацию и вывоза за её пределы, а также использования специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации» // СЗ РФ. 15.01.1996. № 3. Ст. 153.

^[33] См.: Постановление Правительства РФ от 1 июля 1996 г. № 770 «Об утверждении Положения о лицензировании деятельности физических и юридических лиц, не уполномоченных на осуществление оперативно-розыскной деятельности, связанной с разработкой, производством, реализацией, приобретением в целях продажи, ввоза в Российскую Федерацию и вывоза за её пределы специальных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации, и Перечня видов специальных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных для негласного получения информации в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности» // СЗ РФ. 08.07.1996. № 28. Ст. 3382.

^[34] См.: Варламов В.А. Детектор лжи. Краснодар, 1998. С. 170‑178.

^[35] По материалам деятельности группы УОТМ при УВД Тульской области. Опрос от 16 октября 2001 г.

^[36] См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.В. Мозякова. М., 2002. С. 218‑219.

^[37] См.: Николаев С.Л. Итоги работы специалистов полиграфа ГУВД Краснодарского края за 5 лет // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности: Матер. 3-й науч.-практ. конф. Сочи, 1999. С. 187–188.

^[38] См.: Комиссарова Я.В. Практика использования полиграфа в целях  сужения круга лиц, подозреваемых в совершении преступления // Бюллетень Министерства юстиции Российской Федерации. 1999. № 5. С. 63.

^[39] См.: Комиссаров В.И. Использование полиграфа в борьбе с преступностью // Законность. 1995. № 11. С. 47.

^[40] См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики: Учебное пособие. М., 2001. С. 580; Бабаева Э.У. Предупреждение изменения показаний подследственным и свидетелем на предварительном расследовании. М., 2001. С. 50–52; и др.

^[41] См.: Оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс: Учебно-практическое пособие / Под общ. ред. В.В. Черникова, В.Я. Кикотя. М., 2002. С. 24.

^[42] См.: Медведева М.М. Опыт использования полиграфа в УВД г. Новороссийска // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности. С. 184‑186.

^[43] См.: Шубина И.В. Организационное обеспечение правовой защиты сотрудников органов внутренних дел: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1999. С. 4.

^[44] См.: Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Л.Н. Башкатов и др.; отв. ред. И.Л. Петрухин. М., 2006. С. 152.

^[45] См.: Комиссарова Я.В. Прецедент признания заключения специалиста-полиграфолога доказательством // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности: Матер. 4-й междунар. науч.-практ. конф. ГУВД Краснодарского края. Сочи, 2000. С. 101.

^[46] См.: Комиссарова Я.В., Семёнов В.В. Особенности невербальной коммуникации в ходе расследования преступлений. М., 2004. С. 104.

^[47] Материалы исследования на компьютерных полиграфах сохраняются в электронном виде и могут быть распознаны только при использовании компьютерных программ, предназначенных для полиграфов той же модели, что и полиграф, на котором было проведено исследование. При отсутствии такой программы или при использовании программ, предназначенных для полиграфов других моделей, материалы исследований не читаются.

^[48] См., например: Белюшина О.В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. С. 108‑109.

^[49] Пособие для следователя. Расследование преступлений повышенной общественной опасности / Под науч. ред. Н.А. Селиванова и А.И. Дворкина. М., 1999. С. 38. Схожие взгляды высказывали и иные авторы. См., например: Белюшина О.В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений. С. 75, 82; Комиссаров В.И., Комиссарова Я.В. Проблемы становления психофизиологической экспертизы // Роль и значение деятельности Р.С. Белкина в становлении современной криминалистики: Матер. междунар. науч. конф. (к 80-летию со дня рождения Р.С. Белкина). М., 2002. С. 399–403.

^[50] См.: Штыров В. Полиграфные экспертизы // Законность. 2007. № 9. С. 39.

^[51] См.: Комиссарова Я.В. Результаты психофизиологического исследования с использованием полиграфа как источник доказательств в уголовном процессе // Уголовный процесс. 2005. № 2. С. 60‑62.

^[52] См.: Комисарова Я.В. Практические аспекты назначения и производства психофизиологической экспертизы по уголовным делам // Вестник криминалистики / Отв. ред. А.Г. Филиппов. Вып. 1. М., 2004. С. 68.

^[53] См.: Аверьянова Т.В. Судебная экспертиза: Курс общей теории. М., 2006. С. 206‑208; Орлов Ю.К. Объекты экспертного исследования // Тр. ВНИИСЭ. М., 1974. Вып. 8. С. 12; Шляхов А.Р. Предмет и система криминалистической экспертизы // Тр. ВНИИСЭ. М., 1971. Вып. 3. С. 16.

^[54] Объектами экспертизы могут выступать также события, факты, явления и другие нематериальные объекты, необходимость изучения которых в процессе расследования требуют специальных познаний и проведения экспертного исследования. Однако изучение этих событий, фактов, явлений и других нематериальных объектов осуществляется путём исследования материальных носителей информации о них (обстановки места происшествия, материалов уголовного дела, документов и т.д.). См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики. М., 2001. С. 458‑459.

^[55] См.: Винберг А.И., Мирский Д.Я., Ростов М.Н. Гносеологический, информационный и процессуальный аспекты учения об объекте судебной экспертизы // Вопросы теории и практики судебной экспертизы. М., 1983. С. 12.

^[56] См.: Основы судебной экспертизы. Ч. 1: Общая теория. М., 1997. С. 85.

^[57] Мирский Д.Я. Некоторые теоретические вопросы классификации объектов судебной экспертизы, их свойств и признаков // Методология судебной экспертизы: Сб. науч. тр. ВНИИСЭ. М., 1986. С. 59.

^[58] См.: Федеральный закон от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» // СЗ РФ. 04.06.2001. № 23. Ст. 2291.

^[59] См., например: Корнаухов В.Е. Комплексное судебно-экспертное исследование свойств человека. Красноярск, 1982. С. 182.

^[60] Подробнее об этом, см.: Иванов Л.Н. Полисистемные исследования личности в уголовном судопроизводстве. Саратов, 2006. С. 255‑273.

^[61] Мирский Д.Я. Указ. соч. С. 59.

^[62] Существуют и другие основания классификации объектов судебных экспертиз. Подробнее об этом см.: Аверьянова Т.В. Судебная экспертиза. С. 208‑213; Винберг А.И., Малаховская Н.Т. О принципах классификации объектов в судебно-экспертной объектологии // Методология судебной экспертизы: Сб. науч. тр. ВНИИСЭ. М., 1986. С. 31-35; Мирский Д.Я. Указ. соч. С. 59; Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. М., 2005. С. 30‑40.

^[63] См.: Закатов А.А. Ложь и борьба с нею. Волгоград, 1984. С. 133.

^[64] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. Т. 1: Основные положения науки советского уголовного процесса. М., 1968. С. 411.

^[65] Скичко О.Ю. Тактико-психологические основы допроса несовершеннолетних свидетелей и потерпевших на предварительном следствии. М., 2006 . С. 55.

^[66] АНО «ЦНКЭС» – Центр независимой комплексной экспертизы и сертификации систем и технологий, негосударственное экспертное учреждение, активно участвующее в проведении ПФЭ по инициативе следователей прокуратур г. Москвы и Московской области. Подробнее об этом см.: Штыров В. Полиграфные экспертизы // Законность. 2007. № 9. С. 39‑40.

^[67] Варламов В.А. Указ. соч. С. 40.

^[68] По материалам деятельности группы УОТМ при УВД Тульской области за 2001 г.

^[69] См.: Ухтомский А.А. Доминанта как интегральный образ / Доминанта. СПб., 2002. С. 39.

^[70] См.: Варламов В.А. Указ. соч. С. 39.

^[71] См.: Оглоблин С.И., Молчанов А.Ю. Инструментальная «детекция лжи»: Академический курс. Ярославль, 2004. С. 237.

^[72] Орлов Ю.К. Использование специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Судебная экспертиза: общие понятия: Учебное пособие. М., 2004. Вып. 2. С.3.

^[73] См.: Аверьянова Т.В. Судебная экспертиза. С. 77.

^[74] Формулировка вопросов эксперту, производящему ПФЭ, именно в таком виде поддерживается многими авторами. Подробнее см.: Комиссарова Я.В. Методические аспекты психофизиологического исследования с применением полиграфа // Российский судья. 2006. № 2. С. 16‑18; Кунин Д.В. Метод психофизиологической диагностики в уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2007. С. 17; Штыров В. Полиграфные экспертизы // Законность. 2007. С. 40; и др.

^[75] См.: Варламов В.А. Указ. соч. С. 151‑152.

^[76] См.: Юрин В.М., Баринов С.В. Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа (к вопросу о методах изобличения преступника) // Российский следователь. 2006. № 11. С. 4‑7.

[77] См.: Сафуанов Ф., Шишков С. Экспертиза «правдивости» показаний (возможности психологической экспертизы) // Законность. 1992. № 2. С. 13‑14.

^[78] См.: Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. М., 2005. С. 67.

^[79] См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики: В 3 т. Т. 3: Криминалистические средства, приемы и рекомендации. М., 1997. С. 54.

^[80] См.: Россинская Е.Р. Комментарий к Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». М., 2002.

^[81] См., например: Белюшина О.В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1998; Варламов В.А., Коровин В.В., Варламов Г.В. Тесты полиграфных проверок / Под ред. А.Г. Сапрунова. Краснодар, 2001; Оглоблин С.И., Молчанов А.Ю. Инструментальная «детекция лжи»: Академический курс. Ярославль, 2004; и др.

^[82] См.: Шляхов А.Р. Судебная экспертиза: организация и проведение. М., 1979. С. 7‑17.

^[83] См.: Иванов Л.Н. Указ. соч. С. 260‑262.

^[84] См.: Гургенидзе Е.В., Колкутин В.В. Опыт организации психофизиологической экспертизы с применением полиграфа в Главном государственном центре судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации // Вестник полиграфолога. 2007. № 3. С. 18-22.

^[85] См.: Фалалеев М. Детектор лжи для свидетеля // Российская газета. 2007. 16 янв.

^[86] См.: Белюшина О.В. Психофизиологическая экспертиза с использованием полиграфа имеет право на жизнь // http//www.allpravo.ru/library/doc5195p0/instrum5778 /item5779.html.

^[87] См.: Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. С. 268.

[88] См.: Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. С. 274-275.

^[89] См.: Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. С. 123.

^[90] См.: Винберг А.И., Мирский Д.Я., Ростов М.Н. Гносеологический, информационный и процессуальный аспекты учения об объекте судебной экспертизы // Вопросы теории и практики судебной экспертизы. М., 1983. С. 12.

^[91] См.: Комиссарова Я.В., Сошников А.П., Федоренко В.Н. О становлении психофизиологической экспертизы // Новые направления исследований в судебно-психологической экспертизе: Матер. Всерос. межвед. семинара (г. Саранск, 9‑10 июня 2005 г.). Саранск, 2005. С. 77‑79.

^[92] См.: Белюшина О.В. Психофизиологическая экспертиза с использованием полиграфа имеет право на жизнь // http//www.allpravo.ru/library/doc5195p0/instrum5778 /item5779.html.

^[93] Сейчас мы не будем пытаться содержательно опровергнуть данное мнение, тем более, что вопросы методики производства ПФЭ были рассмотрены нами ранее, а естественно-научным основам исследований на полиграфе посвящено достаточное количество очень серьёзных работ. См., например: Оглоблин С.И., Молчанов А.Ю. Инструментальная детекция лжи: академический курс. Ярославль, 2004; Прукс П. Уголовный процесс: научная «детекция лжи». Инструментальная диагностика эмоциональной напряженности и возможности её применения в уголовном процессе. Тарту, 1992 и др.

^[94] См., например: Информационное письмо прокуратуры г. Москвы от 16 ноября 2005 г. № 28-05/06-05 «О проведении психофизиологических экспертиз»; Информационное письмо прокуратуры Саратовской области от 14 апреля 2003 г. № 28-07-03 «О новом виде экспертизы с применением полиграфа»; и др.

^[95] См.: Порубов Н.И. Научная организация труда следователя. Минск, 1970. С. 244.

^[96] См.: Бутырин А.Ю., Орлов Ю.К. Использование специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Криминалистика. Экспертиза. Розыск: Сб. науч. ст. Вып. 1. Научное обеспечение деятельности органов внутренних дел Российской Федерации / Под ред. В.М. Юрина. Саратов, 2007. С. 417‑418; Иванов Л.Н. Указ. соч. С. 106‑134; Лавров В.П. Расследование похищения или подмены ребенка. М., 1966. С. 10; Хрусталёв В.Н., Трубицын Р.Ю. Участие специалиста-криминалиста в следственных действиях. СПб., 2003. С. 12‑15; и др.

^[97] См.: Седова Т.А. Заключение и показания специалиста // Уголовный процесс России: Общая часть / Под ред. В.З. Лукашевича. СПб., 2004. С. 261.

^[98] См.: Быков В.М., Ситникова Т.Ю. Заключение специалиста и особенности его оценки // Вестник криминалистики. 2004. № 1 (9). С. 19–25.

^[99] См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. И.Л. Петрухин. М., 2006. С. 118‑119; Быков В.М., Ситникова Т.Ю. Указ. соч. С. 20‑21; Ломакина Е.В. Актуальные вопросы использования специальных знаний в российском уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Оренбург, 2006. С. 26; Россинская Е.Р. Использование специальных знаний по новому УПК: реалии и предложения // Воронежские криминалистические чтения / Под ред. О.Я. Баева: Сб. науч. тр. Вып. 5. Воронеж, 2004. С. 212, и др.

^[100] См.: Комиссарова Я.В., Сошников А.П., Федоренко В.Н. О становлении психофизиологической экспертизы. С. 77.

^[101] Оглоблин С.И., Молчанов А.Ю. Инструментальная детекция лжи: Академический курс. Ярославль, 2004. С. 363.

^[102] См.: Егоровский О.И. «Детектор лжи» в раскрытии убийств // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности: Матер. 3-й науч.-практ. конф. ГУВД Краснодарского края. Сочи, 1999. С. 95‑96.

^[103] См.: Образцов В.А. Нетрадиционные подходы к подготовке и производству допроса // Следственные действия. Криминалистические рекомендации. Типовые образцы документов / Под ред. В.А. Образцова. М., 1999. С. 134.

^[104] Общение с прессой заслуживает особого выделения, хотя бы уже потому, что корреспонденты криминальных хроник в первую очередь стремятся получить любую информацию о громких преступлениях, по поводу которых чаще всего в дальнейшем и проводятся ОИП.

^[105] Максимов М.Г., Богомолова С.Н. Некоторые замечания по проведению полиграфных проверок // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности. С. 160.

^[106] Белюшина О.В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. С. 100‑152.

^[107] В то же время следует оговорить возможность связи специалиста с инициатором опроса (например, по телефону) для оперативного решения возникающих вопросов при подготовке и проведении ОИП.

^[108] См.: Гримак Л.П., Скрыпников А.И., Лаговский А.Ю., Зубрилова И.С. Методы прикладной психологии в раскрытии и расследовании преступлений: Учебное пособие. М., 1999. С. 25‑26.

^[109] См.: Белюшина О.В. Указ. соч. С. 110‑111.

^[110] См.: Гримак Л.П., Скрыпников А.И., Лаговский А.Ю., Зубрилова И.С. Указ. соч. С. 29.

^[111] См.: Белюшина О.В. Указ. соч. С. 107.

^[112] См.: Образцов В.А. Нетрадиционные подходы к подготовке и производству допроса // Следственные действия. Криминалистические рекомендации. Типовые образцы документов. С. 134.

^[113] См., например: Колкутин В.В., Зосимов С.М., Пустовалов Л.В. и др.Судебные экспертизы. М., 2006; Зинин А.М., Майлис Н.П. Судебная экспертиза: Учебник. М., 2002; Назначение и производство судебных экспертиз / Под ред. Г.П. Аринушкина, А.Р. Шляхова. М., 1988; и др.

^[114] См.: Комиссарова Я.В., Семёнов В.В. Особенности невербальной коммуникации в ходе расследования преступлений. М., 2004. С. 106‑107.

^[115] См.: Комиссарова Я.В. Прикладные аспекты использования полиграфа в уголовном судопроизводстве России // Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью: Матер. междунар. науч.-практ. форума / Под ред. В.Н.Хрусталёва, Л.Н. Иванова. Саратов, 2006. С. 8‑9.

^[116] См.: Кунин Д.В. Метод психофизиологической диагностики в уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2007. С. 18.

^[117] См.: Комиссаров В.И., Лакаева О.А. Тактика допроса потерпевших от преступлений, совершаемых организованными группами лиц. М., 2004. С. 72.

^[118] См.: Комиссарова Я.В., Килессо Е.Г., Перч В.О. Криминалистика + Криминалисты = Опыт борьбы с преступностью. М., 2005. С. 55.

^[119] См.: Пертли В.А. Получение информации с помощью полиграфа: аспекты проблемы // Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью. С. 35.

^[120] Подробнее об этом см.: Журин С.И. Практика и теория использования детекторов лжи. М., 2004. С. 83‑86; Харин Ю.Л. Детектор лжи: как это делается. М., 2006. С. 292‑299; и др.

^[121] Подробнее об этом см.: Белкин Р.С. Криминалистика: Учебный словарь-справочник. М., 1999. С. 216‑217.

^[122] См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики: Учебное пособие. М., 2001. С. 675.

^[123] См.: Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Россинская Е.Р. Криминалистика / Под ред. Р.С. Белкина. М., 1999. С. 579; Резван А.П. Правовые и криминалистические проблемы борьбы с хищениями предметов, имеющих особую ценность: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Волгоград, 2000. С. 34‑35.

^[124] См.: Карлов А.В. Использование полиграфа в Кореновском РОВД // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности. С. 112–113.

^[125] См.: Прукс П. Указ. соч. С.159–160.

^[126] См.: Прозоровский И.А. Использование полиграфа и проведение полиграфных исследований при раскрытии заказного убийства // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности. С. 217–223.

^[127] См.: Дубягина О.П., Дубягин Ю.П., Логинов С.Г. Опознание в практике розыска человека и раскрытия преступлений (научно-методические аспекты). М., 2006. С. 169‑170.

^[128] См.: Такайшвили Д.Г. Внедрение и использование полиграфного устройства в оперативно-служебной деятельности Восточно-Сибирского РУБОП // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности. С. 261‑262.

^[129] См.: Комиссарова Я.В., Семёнов В.В. Указ. соч. С. 190‑191.

^[130] См.: Гаухман Л.Д., Кипман Н.Н. Деятельность следователя органов внутренних дел по изучению личности обвиняемого. М., 1972. С. 5, 17–21; Коршик М.Г., Степичев С.С. Изучение личности обвиняемого на предварительном следствии. М., 1969. С. 9–71; Порубов Н.И. Научные основы допроса на предварительном следствии: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1977. С. 21; и др.

^[131] См.: Китаев Н.Н., Китаева В.Н. Экспертные психологические исследования в уголовном процессе: проблемы, практика, перспективы. Иркутск, 2002. С. 138–139.